Иногда мне казалось, что Моделька глупее моей мамы – хотя условия для развития интеллекта в наши компьютерные дни были гораздо лучше, чем у родителей.
Стоило подумать о лупоглазой дуре, как она появилась в конце коридора.
Анька вышагивала рядом с запоздавшей биологиней и ноги ее начинались выше, чем покачивалась пустая голова.
Глядя на кукольный шаг – уместный лишь на подиуме – я отметила, что к ногастой кукле тоже никто никогда не пристает. Видимо, ее хранила невидимая тень Ведьмы.
Но я не собиралась щупать Анькины девственные коленки, мне нужно было лишь вытрясти из нее дяди Колин адрес.
Для осуществления операции требовалось выбрать момент, когда Ведьмочки не окажется рядом и Моделька станет беззащитной.
Настоящая НикитА умела ждать, я брала с нее пример.
Ждать пришлось долго: остаток этого дня, следующий и начало чересследующего.
Райка и Анька везде ходили вместе, словно сиамские лесбиянки. Похоже, они идеально нашли друг друга: Ведьма нуждалась в объекте для помыкания, Моделька не могла существовать сама по себе и с удовольствием таскалась за ней, как собачонка.
Разъединить их не представлялось возможности.
Они сидели за одной партой, вместе прогуливались во время перемен, вместе спускались в буфет и даже в туалет ходили на пару.
Я не имела понятия, кто из них где живет. Но, должно быть, они имели место встреч неподалеку, потому что к началу уроков появлялись вместе, вечером исчезали тоже вдвоем.
Но я не теряла упорства, на переменах старалась вертеться поблизости в надежде, что одну из них может пробить на нечто полезное для меня.
Ведь месячные у них начинались не синхронно, что и привело меня на нынешний путь.
И мне повезло.
Через день в начале большой перемены Ведьме кто-то позвонил.
Шлюшки-подружки стояли в очереди к буфету, я пристроилась через одного человека за ними.
Сама я в буфет никогда не ходила по причине отсутствия денег: выдаваемых мамой «карманных» едва хватало на замену порванных колготок. Но сейчас мне пришлось не отставать, я рассчитывала на какую-нибудь дешевую минеральную воду.
Они стояли и перешушукивались, когда ожил мобильник в кармане Райкиного кардигана.
Реакция на завывание рингтона показалась необычной: Ведьма выхватила телефон поспешно и заговорила с необычными, грубыми интонациями.
– Да Децел! – услышала я. – Слушаю, говори.
Прежде, чем слушать, одноклассница оглянулась по сторонам, хотя никого чужого тут не было.
Начав отвечать, она понизила голос, заговорила невнятно, я ничего не разобрала.
Но перед тем, как дать отбой, Ведьма произнесла громко – видимо, забывшись:
– Счас выйду! Забили, на старом.
И, обернувшись к Модельке, которая стояла молча, как бревно с глазами, сказала обычным тоном:
– Мне надо отойти. Если не успею на химию, наври что-нибудь.
Из этой сцены я поняла две вещи.
Райке позвонил кто-то из ее дружков-уголовников. Это было первым.
Безмозглая Анька к этой компании не относилась, ее круг не выходил за пределы школы – это было вторым.
Достоявшись и взяв желтый чай, который оказался дешевле минералки, я подсела к Модельке, жующей «Чокопай», и сказала:
– Дай адрес дяди Коли.
Слова типа «пожалуйста» и пояснения причин в разговоре с этой пустоголовой куклой не требовались.
Ее стоило бить в пластмассовый лоб и слышать звук в ответ.
– Чьего дяди? – мелодично спросила дура-Анька.
Если бы не ошеломительная глупизна, голос казался бы ангельским.
