Надев синее платье, я посмотрела на себя в зеркало и с ужасом поняла, насколько отвыкла от одежды, подчеркивающей фигуру. Платье облегало меня, как вторая кожа, подчеркивая сразу все – грудь, талию, бедра и зад. Я что, действительно, когда-то это носила? Покрутилась в нем перед зеркалом, ощутив себя неуютно и решительно сняла, отправив обратно в шкаф.
Достала оттуда темно-бордовую тунику неизменно свободного кроя длиной до середины бедра. Дополнила ее черными леггинсами из эко-кожи. «Считай, что снова в балахоне пойду», – сказала сама себе, и от этого ощутила острый укол досады.
Я прекрасно понимала, что моя тяга к просторной одежде – это следствие душевных травм, которые я прячу за безразмерными вещами. Я давно уже разобрала этот момент сама в своей голове, как психолог, и сама для себя обозначила необходимые выводы и шаги. Вот только сделать этот шаг пока не решалась, ожидая, что когда-то все же созрею под давлением обстоятельств. Но, пока таковых не случилось.
Университетский день начался, как обычно. Я появилась в аудитории за пятнадцать минут до занятий, молча пройдя на свободное место. Здороваться с одногруппниками отвыкла еще на первом курсе, когда на мой «привет» ответом мне становилась тишина. Это в лучшем случае. В худшем какие-то тихие реплики или сдавленные смешки, если я выглядела, по их мнению, как-то совсем не так. Конечно, куда мне до их брендовых шмоток. Школьная привычка оказалась быстро позабыта. В столовую я ходила одна, и если раньше такое казалось мне странным, то сейчас уже вошло в привычку. Если бы в школе, где я всегда находилась в компании, мне кто-то бы сказал, что скоро я стану одиночкой в коллективе, то я не поверила бы. Во время перерыва компанию мне составляли книги.
Последняя пара по предмету «психодиагностика» проводилась в большой аудитории и была смежной для всего потока. Вспомнив, что в прошлый раз в той аудитории я увидела Стаса, ощутила внутренний волнительный трепет, и тут же себя одернула. На подходе к аудитории меня позвали по прозвищу. Р-р-р, задолбали!
– Эй, Бублик! Привет! – промурлыкала Рита Злобина под грохот своих каблуков, поравнявшись со мной.
– Привет Ватрушка, – ответила я в таком же духе, стараясь сохранять равнодушное выражение лица.
– Ахах, оригинально, – заметила она, и в ее глазах блеснуло раздражение, но Рита тут же взяла себя в руки.
Я продолжала идти.
– Да стой же ты! – воскликнула она.
– Чем обязана? – спросила я резким тоном.
Рита состроила некое подобие улыбки, больше похожее на оскал клоуна из фильма «Оно».
– Слушай, мы тут с девочками посовещались и решили, что нужно дать тебе шанс влиться в нашу компанию, – заявила она с таким радостным видом, словно сообщала мне, что я выиграла миллион долларов и поместье в Бургундии в придачу.
Ее слова вогнали меня в ступор, и я даже не сразу осознала смысл сказанного.
– Не поняла, еще раз повтори, – сказала я Рите.
Она озадаченно похлопала длинными наращенными ресницами на густо подведенных глазах.
– Я говорю, что мы с девочками можем принять тебя в нашу компанию.
Ее слова потонули в моем безудержном хохоте.
– Злобина, ты это серьезно? Ой, не могу-у-у! Ой, уморы-ы-ы! Ваше раздутое чувство собственной важности там еще не лопнуло, нет?
И я снова зашлась хохотом. К Рите подошла вся остальная гламурная компания, которую я давно уже окрестила курицами.
– Не пойму, а что я смешного сказала? – все еще недоумевала она, надув свои непропорционально огромные «тюнингованные» губы.
