Она дернулась и посмотрела на меня так зло, что я даже растерялась.
– Ну, ты и дура, – вдруг произнесла она и схватила лепешку с моей руки. Отвернулась и снова стала смотреть на реку. Медленно щипала слоистые кусочки, кроша лепешку на землю.
***
Джантар прислонился к стволу дерева и отломил новый кусочек от последней остывшей лепешки. Он любил ночные дежурства, когда вокруг разливается тишина. После вечерних посиделок все расслабленно спали под пологом.
Какая же она восхитительно вкусная. И так напоминает дом.
Николь. Совсем ведь не понимала, что творит. Он в очередной раз убедился, что она совсем из другого мира, где не месят тесто для мужчины и не кормят с рук, когда хотят любовь показать и себя предложить. Он сразу это понял, а вот остальным понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Девушка, которая пекла лепешки для конкретного мужчины, вдруг понесла их всем остальным. То-то озадаченные были у них лица.
– Джан, для нее это ведь ничего не значит, – подошел к нему нахмуренный Эйдан, отряхивающий руки от крошек.
– Знаю, – усмехнулся Джантар ему в ответ.
– Объяснять ей будешь?
– Не хочу портить вечер. – Джантар хлопнул Эйдана по плечу. – Это просто еда.
И принялся наматывать следующую порцию лепешек на прутья.
От вечернего нечаянного пиршества осталась последняя лепешка, да и та быстро таяла в его руках. Сложно было объяснить, но нехитрая еда, приготовленная на углях, так остро напоминала стряпню матери, что размягчались внутренние узлы. От домашней еды теплело в вечномерзлом углу души, где таилась темная сущность. И такое же ощущение временного освобождения от непрестанной внутренней борьбы, что шла в каждом носителе драконьей крови, возникало от еды, приготовленной руками Николь. Словно внутренний зверь затихал, засыпал ненадолго, давая отдых уставшим нервам.
Я шла к реке мыть руки. За ночь в расставленную сеть Тахира попалась рыба, и я с утра помогала ее готовить, смазывая разделанные кусочки смесью масла и соли. После вчерашнего вечера стена колкого отчуждения, припорошенная вежливостью, между мной и остальными стала подтаивать. Эйдан к лепешкам заварил крутой пахучий чай. Мы сидели у костра под звездным небом, держа дымящиеся чашки, и болтали. Так легко и так просто, словно знакомы друг с другом много лет. И я быстро ощутила – вот оно, время для вопросов. От меня не отмахнутся, а я готова слышать. И первое, что спросила, едва все отсмеялись очередной шутке, – что значит «необычные люди».
– Много столетий назад, когда люди, словно младенцы, еще ничего не знали о мире, жили на берегах рек в соломенных хижинах и ели рыбу, с неба к ним спустился уставший и опечаленный бог-дракон, – начал рассказывать Эйдан, прожевав очередной кусочек лепешки. – Несокрушимый владыка небес предстал перед жителями потускневшим, словно старая медь. В черной бороде прятались жестко поджатые губы, а лоб перечерчивали морщины. Люди приветили грустного бога, одарили всем, чем владели, щедро накормили и напоили, а после разместили в лучшей хижине. Но что дракону скромные радости простых смертных? Лишь шумно вздохнул он и скрылся в хижине. Бог жаждал иного и хотел получить желанное добровольно.
Расстроенные мужчины собрались в доме совета и стали обсуждать, чем же они могут развеселить почитаемого гостя. Ведь тот не случайно пришел в их становище, а значит, именно им нужно найти способ разжечь огонь радости в груди потускневшего бога. Всю ночь просидели они в круге, бесконечно перебирая варианты. Всё казалось недостойным.
