Николай II. Правда и ложь - страница 33

мы можем поступить с ним, как наша совесть подскажет…»174, «Если царь не исполнит наших требований, тогда мы разнесём весь Зимний дворец, не оставим камня на камне».175 А в интервью корреспонденту английской газеты «Стандард» Гапон заявил: если царь откажется принять петицию, «тогда будет страшный бунт… Горе царю, если царь не даст слова выполнить всех наших требований!».176

У действующей власти не просили исполнения условий петиции, а требовали этого! В противном случае – «страшный бунт». Как же власть могла себя повести в этой ситуации? Конечно, можно было бы удовлетворить требования. Однако это не только означало бы государственное переустройство в пользу конституционной монархии, но и привело бы к появлению эйфории и чувства власти у толпы, которая, руководствуясь идеями небольшой кучки честолюбивых личностей, предъявляла бы всё новые и новые требования, пока не добилась бы полного паралича власти. Каковы бы были последствия этого, можно только гадать. Совершенно справедливо по этому поводу написал историк Сергей Сергеевич Ольденбург: «Уступчивость в отношении наступающей толпы либо ведёт к крушению власти, либо к ещё худшему кровопролитию».177

Поэтому власть не имела никакого права капитулировать! Вместе с тем это совершенно не означает, что властьимущим и лично Николаю II было наплевать на нужды рабочих. Мы прекрасно знаем, как Государь искренне любил русский народ и желал ему только счастья. И нет никаких сомнений в том, что «адекватная петиция» без политических требований и провоцирующих шествий нашла бы отклик в его сердце и побудила бы к выработке решений, направленных на улучшение жизни рабочего класса.

Но вернёмся к тревожным событиям 1905 года и проанализируем действия чиновников, которые на удивление вели себя достаточно пассивно. Видимо мысль о том, что рабочими руководила легальная организация во главе со священником, вселяла в них уверенность в благополучном исходе забастовки. Однако, когда 7 января чиновники узнали про петицию и ознакомились с её содержанием, они, мягко говоря, были удивлены таким поворотом событий.

Вечером 8 января у министра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирского состоялось совещание, на котором присутствовали: министр юстиции Н. В. Муравьёв, министр финансов В. Н. Коковцов, товарищ министра внутренних дел К. Н. Рыдзевский, товарищ министра внутренних дел П. Н. Дурново, товарищ министра финансов В. И. Тимирязев, директор департамента полиции А. А. Лопухин, градоначальник Санкт-Петербурга И. А. Фуллон и начальник штаба войск гвардии и Петербургского военного округа Н. Ф. Мешетич. Святополк-Мирский в двух словах посвятил собравшихся в суть событий. По некоторым данным, он высказал мысль, что рабочих можно допустить на Дворцовую площадь, при условии, что они согласятся избрать депутацию. Однако против этого энергично выступили Муравьёв и Коковцов. Муравьёв рассказал собравшимся о своей встрече с Гапоном и о произведённом им впечатлении. Министр характеризовал Гапона как «ярого революционера».178 Муравьёв предложил арестовать Гапона и тем обезглавить возникшее движение; его поддержал Коковцов. Фуллон высказался против ареста Гапона, но заявил, что допускать рабочих на площадь нельзя. По итогам заседания было решено: расставить на окраинах заставы из воинских подразделений и не допускать рабочих в центр города, а в случае неповиновения действовать силой. Было решено также разместить войска на Дворцовой площади на случай, если часть рабочих всё-таки проникнет в центр. По свидетельству участников совещания, ни у кого из них не возникло беспокойства, что дело дойдёт до кровопролития.