– Ты, княже, не переживай, авось и убьешь зверя.
А голос жалостливый, и в глазах сочувствие проглядывает. Николай лицемерие раскусил сразу, но промолчал, так как благодарные подданные требовали подвига. Не своего, разумеется, и были правы. Что это за власть, если не готова за народ голову сложить?
Князь Татинский медленно и осторожно ступал по улице, к сожалению, слишком короткой, и отмахивался свободной рукой от Тимохи, пытающегося всучить забытый было в тереме меч. Получалось плохо, так как приходилось еще и следить за равновесием. Падать было нельзя, хотя и хотелось – несколько пудов железа так и пригибали к земле. Себя бы дотащить.
– Отстань, – отбивался Николай, – копьем обойдусь. И не зли меня.
– Но как же… – домовой растерянно посмотрел на парадный кладенец. – Чем же ты голову ему отрубать будешь?
Столпившийся у ворот народ оживленно обсуждал знаменательное в жизни города событие и со знанием дела давал советы:
– Ты по яйцам его бей, княже. По яйцам… – настойчиво твердил здоровенный детина в заляпанном известкой фартуке. – Против Змеев первейшее средство.
– Дурак ты, – отвечал ему сосед слева. – Это Кощеев так.
– Без разницы, у Горынычей то же самое.
– А вот и нет. Я со стены смотрел – ничего там не болтается; ни сундук, ни утка, ни заяц.
– Да уж, – усмехнулся детина, – это в твоем возрасте болтаться должно. Не слушай его, княже, дело говорю.
Николай и не слушал, все голоса сливались в глухой невнятный гул, а лица были будто одно – большое, небритое, воняющее прокисшим пивом. Да и его мешала разглядеть личина на боевом шлеме. Внезапно дорогу загородил отец Мефодий.
– Куда без благословления? В лапы нечистого захотел?
– Языком-то не мели, – строго одернул священника провожавший Шмелёва волхв. – Вдруг это кто-то из наших, из старых?
– Так сам бы и шел! – парировал батюшка.
Серега на пару секунд задумался и покачал головой:
– Нет, скорее всего, не наши. Раньше только Велес в виде змея появлялся. Этот каков, волосатый?
– Да куды там, – охотно проконсультировали из толпы. – Зеленый да чешуйчатый, со спины на стерлядку похож. А еще на зверя коркордила, только с крыльями.
– Точно не мой, – окончательно отмежевался от ответственности мудрый волхв и самоустранился.
Воспользовавшись ситуацией, отец Мефодий перехватил инициативу и отобрал у домового меч. Он торжественно перекрестил им князя и собравшуюся толпу:
– Возьми. Сим победиши.
– Бери-бери, – посоветовал и Серега. – Герой обязательно должен быть с мечом.
Коля ухватил его за рукав рубахи, подтянул поближе и прошипел в самое ухо:
– Издеваешься, да? Из меня фехтовальщик…
– Я тебя четыре года учил.
– И что?
– Ну-у-у… против Змея умения хватит. Вы же с ним не рубиться будете. Кстати, почему щит не взял?
– Засунь его себе… знаешь куда?
Уточнить Шмелёв не успел. Под восторженный рев зрителей ворота распахнулись, открывая путь к бессмертной славе. Николай еще успел подумать, что быть вечно живой драконьей какашкой – немного не то, о чем мечталось всю жизнь. И вроде и не жил вообще…
Грохнули, закрываясь, за спиной тяжелые створки. Вот он, первый шаг на дороге длиной в сто тысяч ли. Дрожащий и неуверенный. Но надо, черт побери этого Змея с его огнедышащей глоткой. А здоровый, сволочь. В смысле, Горыныч. Шагов двенадцать от носа до кончика хвоста. Только вот точнее измерить не даст, сразу бросится. Вот он поднял голову и внимательно посмотрел на приближающегося человека немигающим взглядом. В вертикальных зрачках плескалась пугающая бездна. Огнем чудовище пока не плевалось, но на конце раздвоенного языка, высовывающегося из приоткрытой пасти, плясал яркий лепесток пламени.
