– Хорошо, что моя жена тебя не видит, а то бы устроила. Она мне и так мозг выклевала, когда я о вас рассказал, – Камиль снял шапочку и осторожно потер лысую голову, обозначая место выклевывания мозга.
– Как дочка? – спросила Юля.
– Покажи, покажи! – нетерпеливо дергала его за рукав поварского кителя Альфира.
– Вот наша красавица, – широкое лицо Камиля расплылось в улыбке, он показал свежие фотографии младенца, внимательно смотрящего в камеру, лежа в кроватке.
– Она больше на тебя похожа, а вот смотрит точно как Зара, – Альфира даже пискнула от умиления. – Как подумаю, что у меня будет такая же малышка – ужас! Она же у меня с голода помрет или я ее забуду где-нибудь!
– Не забудешь. Когда придет время, всему научишься очень быстро. Проверено, – Камиль показал на часы. – Идите есть, а то остынет, а мне еще к вечеру надо заготавливать.
На кухне всегда было чем заняться. Помощники повара что-то мыли, резали, складывали, доставали, смешивали, варили – у девушек голова шла кругом, они и не старались понять, что происходит. И под стук ножей, симфонию льющейся воды и запаха из кастрюль и духовых шкафов есть было особенно приятно. И почему в ресторанах играет музыка, поют какие-то невнятные певцы с ущербным репертуаром, когда музыка кухни гораздо насыщеннее и интереснее? Юля несколько раз была с родителями и братом в ресторане, повод какой-то был, но она уже и не помнила какой. Ей там очень не нравилось: постоянные цыканья мамы, грозный шепот отца, невкусная еда, душные запахи духов и одеколонов, но особенно бесила музыка и пение, про какие-то таежные дали, про воровку-малолетку и прочий мусор. Брат называл это шансо-адом, а родителям нравилось, особенно папе. Он называл этот умца-умца бит музыкой России, то, чем дышит и живет страна, и из Москвы этого не увидишь. Юля не понимала, а вот Максим соглашался, и Юля очень злилась на него и на отца, потому что никто не может толком объяснить почему, отделываясь: «Подрастешь, поймешь».
– U-Li Sun, тебя зовет клиент. Просят именно тебя, – Камиль хитро улыбался, – Ты уже закончила?
– Угу, вот прямо сейчас, – Юля засунула в рот последнюю манду и встала.
– Я уберу, – Альфира заторопилась.
– Не торопись, я пробью, – Камиль вернулся в зал вместе с Юлей.
В зале было темно, будто бы кто-то выключил свет, а небо заволокло грозовыми тучами. Юля встала на месте, с нарастающей тревогой смотря на Камиля, который, как ни в чем не бывало, встал за барную стойку, осторожно касаясь пальцами экрана. Он боялся сделать ошибку и с терминалом и онлайн-кассой работал очень медленно. В глубине зала Юля увидела глаза, точнее они заставили посмотреть на себя. Ледяной холод сковал сердце, медленно растекаясь по животу и ногам, она вмерзала в пол, покрываясь ледяными струпьями смерти. Внезапно яркий свет озарил ее, и Юля на несколько секунд ослепла, закрыв глаза ладонями, но свет пронзал ее насквозь.
– С тобой все хорошо? – Камиль тревожно смотрел на Юлю, застывшую посреди зала.
– Не знаю, – прошептала она и на ватных ногах пошла к столику.
За столом сидела милая девушка в красивом нежно-бежевом платье с вышитыми белыми цветами. Она была упакована в платье, как в футляр или манекен, на который можно поставить любую голову. Платье высоким воротником держало изящную голову, улыбающееся приветливое белое лицо, напоминавшее диск луны в яркое полнолуние, тонкие губы подведены розовым блеском, длинные черные ресницы медленно порхали над миндалевидными глазами. Девушка пристально смотрела на Юлю, играя белыми тонкими пальцами с черными прядями идеальных волос, расчесанных и ровных, как по линейке. Юля могла бы поспорить, что и платье у нее в пол, а ноги спрятаны в закрытых туфлях-лодочках. Девушка будто бы прочитала ее мысли и встала из-за стола, чтобы поменять прибор со специями между столами. В этом не было смысла, все перечницы и салфетницы всегда были полны, Юля тщательно следила за этим, находя в малой доле несоответствия или беспорядка слабую физическую боль в груди. Альфира сразу сказала, что у нее начался невроз и паранойя.
