Сегодня купила тест, но пока не решилась сделать. Слишком много мыслей. Они копошатся, как куча мерзких тараканов в террариуме.
На прошлой неделе обсуждали с психологом книги. Сама не верю, но уже прочитала обе. Мы весь час говорили о тайных знаниях, как их получить и что они дают. Людмила, кажется, хорошо разбирается в этом. У нее есть ответы на все вопросы. Я спросила, разве может быть причина для того, что случилось со мной?
– Представь рисунок сакуры, японской вишни. Это важный символ японской культуры. Как думаешь, почему столько художников и поэтов используют ее в своих произведениях? А миллионы туристов слетаются полюбоваться цветением?
Я не нашла другого ответа, кроме того, что это красиво. Но решила промолчать.
– Ветку сакуры обычно изображают изогнутыми, ломаными линиями. Такая ветвь символизирует жизнь человека. Того, кто пережил болезненные, ужасные удары судьбы и остался верен себе и своим принципам. Его душа нашла силы снова расцвести, как цветок, несмотря на глубокие, почти смертельные раны.
Дома я поискала картины сакуры известных художников и поняла, о чем говорила психолог. Черные, кривые ветки дерева пугают и печалят, но розовые, нежные лепестки дарят надежду и радость.
Смогу ли и я расцвести? Забыть. Восстать. Обрести.
Сделаю тест завтра, перед сеансом терапии.
В офис группы “Кубок истины” следователи заявились без предупреждения. Дверь открыл тот же мужчина, что выступал вчера перед спектаклем. Сотрудники полиции показали удостоверения и попросили поговорить с главным. Бородач удалился, оставив их на пороге. До Морозовой донеслись крики попугая. Она молча переглянулась с помощником. Мужчина вернулся:
– Людмила Тимофеевна готова принять вас.
Комната мало походила на кабинет психолога, хоть стены и были увешаны дипломами и сертификатами местного и международного уровней. Пахло благовониями и шарлатанством. В полутьме на шикарном, словно трон, кресле сидела женщина в деловом костюме. Она вежливо поздоровалась глубоким бархатным голосом и пригласила следователей присесть. Представилась Людмилой Тимофеевной Петровой, психологом и организатором группы поддержки и театра независимых актеров.
– Мы вчера были на вашем спектакле, – начала Морозова.
– Очень интересно, – добавил Зотов. Скрыть ироничный тон не получилось, и психолог нахмурилась.
– Спасибо, – она сделала вид, что не заметила насмешки.
– Мы расследуем смерть одной женщины. Эмилии Мышковой. Насколько знаем, она состояла в вашей группе? – Анна положила снимок жертвы на стол.
– Смерть? Она умерла? – Психолог подняла брови и ахнула.
– Да, тело нашли в реке.
– Какое несчастье. – Людмила, не смотря на фотографию, встала и прошлась по кабинету. – Да, Эмилия ходила ко мне на консультации несколько лет и стала активно участвовать в деятельности группы и театра. Все шло хорошо, у нас были успехи, но в последний месяц она перестала появляться. Я думала, она уехала заграницу.
– Почему вы так решили? – Морозова внимательно следила за стоящей у окна женщиной. Та все время поправляла тонкие волосы, печально смотря вниз на улицу.
– Ее бывший муж живет, вроде бы, в Швейцарии. Она хотела вернуться к нему, ведь у них общая дочь. Думала, они помирились, и она уехала.
– Вы когда-нибудь видели дочь Эмилии?
– Конечно, она брала девочку с собой на репетиции. Прекрасный послушный ребенок.
– Она пропала. – Морозова старалась не упустить ни одной детали в лице и жестах Петровой.
