– У нас новое дело, – принялась объяснять Анна, но голос заглушила громкая музыка. Оставшуюся часть соревнований смотрели молча.
Дочь танцевала отлично. Лента летала и кружилась, как будто была продолжением тонкой изящной руки. Отточенные движения рассказывали историю, в которой каждый мог найти что-то свое. Необъяснимое. Что можно ощутить и не получится описать словами. Спортсменка справилась со всеми элементами, но заняла второе место. Морозова видела, как дочь изображает радость, стоя на пьедестале, но прекрасно знала, что та недовольна собой. Собранная, подтянутая фигура, прямая спина и тянущийся вверх подбородок. Только глаза слишком часто моргали, а вымученная улыбка дрожала.
– Ты молодец. – Анна протянула дочери букет ярких, как костюм гимнастки, тюльпанов. – Выступила идеально! Как себя чувствуешь, – добавила с тревогой, – сахар в норме?
– Конечно, – бросила Лиза, – поехали домой.
– Проверь, пожалуйста, чтобы мы убедились.
– Я уже не маленькая! Сказала же, все отлично. Не верите?
– Просто беспокоимся, – вмешался Герман, – успокой нас и сразу поедем.
Девочка закатила глаза и достала глюкометр. Ей не нравилось измерять сахар в общественных местах: казалось, все пялятся. Лиза проколола безымянный палец, капнула кровь на специальную полоску, вставленную в компактный аппаратик. На экране появились цифры: 5, 4, 3, 2, 1. И наконец результат: 5,9. Лиза, подняв подбородок и победно ухмыльнувшись, показала результат родителям. Те выдохнули с облегчением: идеально.
Морозова любила приходить на работу пораньше. Когда в участке еще не началось столпотворение и можно молча подумать в полной тишине за чашкой горячего “Нескафе”. Всего полчаса уединения и спокойствия, пока опера, следователи, эксперты и другие работники не начнут заполнять старинное здание, разрушая идиллию трудоголика-одиночки. Иногда она думала о том, чтобы уйти из полиции. Получить лицензию частного детектива, открыть агентство. Ни перед кем не отчитываться, работать самостоятельно и брать только интересные дела. Но предстоящая волокита с бумагами пугала до дрожи, и Морозова откладывала эту идею, словно высоченные туфли на антресоли. Красивые, манящие, но такие неудобные. Ждут своей очереди, чтобы хозяйка засияла.
Ближе к полудню пришел Зотов с документами. Это их второе дело. Надо же, не сбежал еще, удивлялась Морозова. Старательный парень, недавно окончивший вуз. Если не растеряет энтузиазма и не сломается, когда-нибудь дойдет до ее уровня.
– Что нашли? – спросила следователь без приветствия и прочих любезностей.
– Здесь пропавшие, наиболее подходящие под описание. – Зотов положил стопку бумаг на стол, оставив один листок у себя. – Из интересного: вчера получили заявление от некого Марка Тимофеевича Мышкова. Бывшая жена не выходит на связь месяц. Сам живет в Швейцарии, с женой созванивались: у них общая дочь. Кстати, девочка тоже пропала, поэтому он и забеспокоился.
– Девочка? У нас только женщина.
– Да, но тут фото. Смотри, очень похожа.
Морозова взяла заявление с приложенной фотографией и стала разглядывать молодую женщину. Девушка кокетливо улыбалась, подняв один уголок медно-красных губ. Живой и счастливый взгляд. Она явно смотрела с любовью на того, кто ее снимал.
– Фотография старая, сделана лет шесть назад, – сказал Зотов, – но взгляни на нижнюю часть лица: подбородок, губы, нос. Скулы опять же. Похожа.
