Ни тем, ни другим я не обладаю. Поэтому такое себе дерьмовое цунами поглощает меня, и я преспокойно иду ко дну. Даже не пытаясь барахтаться. Какой смысл?
Я просто стою перед открытым багажником тупо уставившись на чёрный пластиковый мешок. В мгновение все мои прежние проблемы отходят на второй план, и я просто стою. Рассуждая о том, какой же я осел.
Я чувствую приближение приступа истерики. К самому горлу подступает. И держит. И душит. Сука. Что теперь делать?
Я в ярости. Я колочу Роллс-Ройс по колесу, давая волю своим эмоциям. Потом достается бамперу. Потом крылу и крыше.
Я вляпался. Я серьезно вляпался. Ха, как будто я не вляпался, когда угнал дорогущую тачку, само собой, принадлежащую какой-то серьезной шишке, прямо из-под носа у его головорезов.
Конечно, тогда я уже одной ногой наступил куда-то, куда лучше было бы не наступать. И нога мгновенно увязла. Но, черт возьми, тачка с трупом в багажнике – это совсем другое дело. Вероятность лечь в багажник рядом с этим мертвяком увеличивается в разы.
В какой-то момент я прекращаю колотить новоиспеченный катафалк. Возвращаюсь к багажнику. И трясущимися руками расстегиваю черный мешок. Не знаю, зачем я это делаю. Знаю только, что хуже уже не будет.
Еще один шок. Еще один ступор, в который приводит меня увиденное.
Внутри – женщина. Девушка. Совсем молодая. Её тело еще не успело побледнеть. Но уже остыло. Она холодна, как лед. Как все женщины, которых я встречал в своей жизни. Живые женщины.
У этой девушки светлые волосы до плеч… Маленький аккуратный нос… Пухлые губы…
Пулевое отверстие. В голове. Кровь уже запеклась. Некоторое время после смерти организм еще мог лечить повреждённые ткани.
Поддавшись необъяснимому порыву, я наклоняюсь перед мертвой девушкой, приподнимаю веки и заглядываю ей в глаза. Сейчас мне просто необходимо увидеть её глаза. Её большие небесно-голубые глаза. В которых застыла немая тоска и осознание неотвратимости судьбы.
Долбаная судьба! Она просто издевается надо мной. Меня как будто при рождении наградили сверхъестественной способностью впутываться в передряги.
Вновь смотрю на девушку. В её голубые глаза. Они такие искренние. Такие яркие. В этих глазах нет фальши. В них до сих пор осталась надежда. Надежда на другую жизнь.
Я опускаю её веки. Нажимаю на кнопку, и крышка багажника медленно закрывается. Как крышка цинкового гроба. На колесиках. Мешок, в котором лежала девушка, я так и оставил открытым. Очередное неосознанное действие. А вернее, бездействие.
Я вновь сажусь за руль и трогаюсь с места.
Теперь все по-другому. Мой первоначальный идеальный план дал трещину. Нужен новый.
Для начала необходимо достать дозу…
Я сворачиваю с шоссе и теряюсь на узких улицах, среди серых панельных многоэтажек. Я еду к одному барыге, который пока еще не перестал давать мне в долг.
Ломка возвращается. Она становится сильнее. Я вижу убитую девушку. Её образ не желает оставить меня.
Девушка ворочается. Там, в багажнике. Ей не нравится этот чёрный полиэтилен, в который она облачена. Ей не комфортно от того, что в голове у нее девятимиллиметровое отверстие. Она шепчет что-то. Как в бреду. Пухлые губы чуть приоткрыты. Не шевелятся. Но она шепчет. Слов не разобрать. Но она обращается именно ко мне.
Я резко зажмуриваюсь и пытаюсь услышать то, что она говорит. Она ведь еще жива! Почему они запихнули живого человека в мешок для трупов?
