Покинув квартиру, мы выходим на улицу, где нас уже ожидает машина. Поздоровавшись с Игорем, личным водителем мужа, я занимаю заднее сиденье, а Олег устраивается рядом. Почти всю дорогу до ресторана он беседует по телефону, обсуждая работу и какие-то неотложные дела, а я гляжу в окно, любуясь пролетающими мимо пейзажами.
Невзирая на то, что я всю жизнь прожила в Москве, она по-прежнему меня зачаровывает. Такая большая и в то же время такая уютная, напыщенная и невзрачная, богатая и бедная, культурная и варварская – город-контраст, город-безумие, город-мечта. Москву можно любить, можно ругать, можно ненавидеть, но не признавать ее величие нельзя.
Игорь плавно притормаживает у ресторана и через зеркало заднего вида вопросительно косится на Олега, который по-прежнему увлечен деловой беседой.
– Да-да, Карим, я понял. Давай завтра за обедом это обсудим. Все, до связи, – он убирает телефон от уха и переводит взгляд на Игоря. – Что, приехали?
– Да, Олег Константинович, – кивает водитель. – Во сколько мне вас забрать?
– Часа через два-три, не раньше, – отзывается муж. – Но я заранее позвоню.
У входа в ресторан нас встречает широко улыбающийся молодой человек в бабочке и, найдя наши имена в списках приглашенных, услужливо распахивает перед нами дверь.
Надо признать, что в этом году фонд не поскупился и выделил довольно-таки приличную сумму на организацию праздничного мероприятия. Пирамиды из шампанского, шоколадные фонтаны, живые цветы на столах, инструментальная музыка, звучащая фоном, и популярные картины современных художников, развешенные по стенам, – вечеринка приятно удивляет даже меня, женщину, привыкшую к светским раутам и относящуюся к ним с долей здорового скептицизма.
– О, вот и чета Гольдманов пожаловала! – к нам подплывает седовласый мужчина под руку с молодой, вылепленной из силикона блондинкой. – Карина, Олег, здравствуйте, дорогие друзья!
Это Борис Градский вместе со своей новоиспеченной супругой Каролиной – двадцатилетней охотницей за миллионами и, как мне кажется, бывшей эскортницей.
– Добрый вечер! – Олег пожимает руку давнему бизнес-партнеру и переводит взгляд на его спутницу. – Прекрасно выглядите, Каролина!
– Спасибо, – изгибая утиные губки в улыбке, отзывается девушка.
Мужчины заводят разговор о работе, а мне приходится поддерживать некое подобие светской беседы с юной жертвой пластической хирургии:
– Как вам торжество? Нравится? – без особого энтузиазма интересуюсь я.
– Ой, тут так все прикольно, – воодушевленно отзывается она. – Я даже сказала Бореньке, что нам нужно купить домой картины этих… Ну, анвагардистов.
– Авангардистов, – на автомате поправляю я.
– Да-да, извиняюсь, – тушуется блондинка. – Я пока не очень хорошо разбираюсь в искусстве.
Усилием воли оставляю при себе едкий комментарий о том, что надо говорить «извините», а не «извиняюсь». Еще не хватало самоутверждаться за счет малообразованной молодежи.
– Ничего, наверстаете, – натягиваю на лицо улыбку, которая, боюсь, выглядит совсем неискренно. Должно быть, потому, что я абсолютно не верю в свои слова и произношу их из банальной вежливости.
Знаете, есть такие женщины, которым глянцевые журналы заменяют книги, а социальные сети увлекают их гораздо больше, чем качественное кино со смыслом? Так вот, Каролина как раз относится к этой категории. Ее мозг не обременен сложными мыслительными процессами, а на душе всегда легко и солнечно. По той простой причине, что она не умеет долго грустить.
