– А он ведь не шутил, да? – прошелестела Маркони у нее за плечом. – Ты и вправду социопат.
Оторвавшись от созерцания разметавшихся рук Лены, Гретхен бросилась к двери:
– Ты и понятия не имеешь, что это слово значит или что я из себя представляю.
– Так объясни мне, – фыркнула Маркони, устремляясь за ней.
– Мне за это не платят.
Пора завязывать с просвещением Маркони, иначе Гретхен точно заскучает и выкинет какой-нибудь дурацкий и совершенно непредсказуемый фортель. Лучше пресечь это поползновение на корню и избежать таким образом тяжелых последствий. Досадно, конечно, что ни одна живая душа не способна по достоинству оценить ее потуги держать в узде свой строптивый нрав. Ведь даже не склонные к насилию социопаты порой закусывают удила так, что людям, не привычным к их чудачествам, небо с овчинку кажется.
Шонесси, как никто другой, понимал это. За что ей и нравился.
– Материалы по делу Кент не откроют тебе ничего нового, – забубнила Маркони, когда они подошли к лифту. – По кабельному осветили каждую деталь преступления. Да и адвокатом девчонки была твоя… э-э-э… подруга…
– Представь себе, у социопатов тоже есть друзья, – бросила Гретхен.
Заминка Маркони и рассердила ее, и позабавила. Они быстро пересекли вестибюль и выбрались на улицу. За желтой полицейской лентой, ограждавшей место преступления, засверкали беспорядочные вспышки фотоаппаратов. Стервятники-журналисты, готовые продать души за один только взгляд в их сторону, подлетели к ним, клянча комментарии. Гретхен и Маркони, уставившись в землю, промаршировали мимо.
– Зачем они вам?
Никакой язвительности, сплошное доброжелательство и любопытство. Гретхен замедлила шаг, вгляделась в лицо Маркони, но не заметила в нем даже слабого намека на враждебность.
Обычно, прощупывая новичков, Гретхен врала им напропалую. Водить за нос и напускать туману казалось ей легче и проще. Быть пойманной на слове она не боялась – ну, скажет, что прихвастнула, не страшно. С Маркони, однако, Гретхен решила не лукавить. Ранее она проверила ответ на заданный Маркони вопрос на нескольких подопытных кроликах и осталась весьма довольна результатами.
– Нам нужны люди, которые принимают нас такими, какие мы есть, – призналась Гретхен и покосилась на Маркони. Та, очарованная поэтичностью фразы, умело скрывавшей под собой совершенно непоэтические чувства, одобрительно кивнула.
– Выгоды, которые я получаю от подобных отношений, стоят того, чтобы поддерживать дружеские связи, – договорила Гретхен.
Одобрение мигом сползло с лица Маркони, и Гретхен вздохнула – вечно-то она бежит вперед паровоза.
– В твою машину или мою? – спросила она, лишь бы сменить тему.
Когда общаешься с нормальными людьми, нужно уметь быстро уводить разговор в сторону. Золотое правило.
– Шонесси укатил, – лаконично ответила Маркони, не вдаваясь в подробности.
Гретхен одобрительно ахнула. Нет ничего хуже эмпата, не умеющего вовремя прикусить язык.
Они завернули в переулок, и Гретхен направилась к припаркованному ярко-красному «Порше».
– Ты что, двери не закрываешь? – изумилась Маркони, усаживаясь на пассажирское сиденье.
– Нет. Люблю жить с огоньком, – отделалась избитой фразой Гретхен.
Для того и существуют клише: словно тропинки, ведущие напрямик, они облегчают взаимопонимание, особенно между обычными людьми и такими, как Гретхен. Всякий раз, когда Гретхен представляла свою реакцию на угон машины, она словно заглядывала в бездонный пересохший колодец – пусто, никаких чувств. Вот если бы какой-нибудь наглец осмелился похитить ее ребенка, это было бы куда интереснее. Но ребенка у нее не было.
