Есения узнала его. Она где-то с неделю назад рассматривала новую коллекцию известного мастера, работающего в этно-стилистике. Он выпустил весеннюю коллекцию. И там были пальто с ручной вышивкой.
Цены – баснословные. От ста тысяч…
Потап развернул пальто, легонько его встряхнул и повернул внутренней стороной к Есении. Известный на весь мир жест. У Есении же земля покачнулась, ушла из-под ног.
– Есения, давай пошустрее. На улице не тридцать градусов, – подтолкнул он ее, сверкнув глазами.
Можно сказать «нет».
Как-то отшутиться.
Можно сделать вид, что она не понимает, чего он от нее хочет.
И нажить себе врага. Сколько историй начиналось с того, что девчонка, задрав нос, унижала парня и тот начинал планомерное уничтожение? Потапу Мазурову ничего и начинать не надо.
– Это лишнее, – едва размыкая губ, все же выдохнула она, делая последний шаг.
Дальше вышло само собой. Есения развернулась к нему спиной и позволила за собой поухаживать, в очередной раз за день провалившись в ауру Мазурова. Сейчас он стоял к ней почти вплотную. Или она к нему. Тут как посмотреть. Его присутствие за спиной дезориентировало. Есению накрыло. Она никогда не была из числа пугливых, умела отстаивать личные границы, но с этим молодым мужчиной все пошло не так.
А еще она умела ценить поступки других людей.
Значит, Мазуров утром обратил внимание на то, что она приехала без верхней одежды. Он озадачился ее здоровьем.
И сейчас сказать: «Отвали, парень, я птица гордая, обойдусь без твоего подарка» глупо и оскорбительно. Она бы тоже оскорбилась, если бы потратила время и ресурсы, как моральные, так и финансовые на то, чтобы сделать человеку приятное, а ей пренебрежительно фыркнули в ответ.
Но какое же оно дорогое… Это пальто. И притягательно, шикарное.
Есения не удержалась и провела ладошкой по искусной вышивке. Красиво… Она так еще не умела. Нитки здесь использовались шелковые, такие в швейном магазине не купишь.
– Спорное утверждение, – услышала она Потапа
Он сделал шаг назад и оглядел ее с головы до ног. У Есении возникло чувство, что ее препарируют. Раскладывают на атомы. Более идиотскую ситуацию придумать было сложно.
Его слышала не только она.
– Тебе к лицу, Есения. Настоящий яркий цветок.
Все…
Это финиш. Тушите свет, ребят…
Комплимент от Потапа Мазурова. Довольно громкий, учитывая, что они оказались в эпицентре внимания и любопытствующие ловили каждый жест, каждое слово Потапа.
– Спасибо.
О последствиях она подумает потом. О том, как строить линию поведения с другими студентами, тоже.
Ей же с ними учиться… Да-да, учиться!
Она невольно улыбнулась, на секунду позабыв об остальном. О Потапе, о негативе. Главное – она остается!
За эйфорией она упустила момент, когда Потап оказался рядом. Как-то чрезмерно быстро, молниеносно.
– Садись в тачку, – негромко сказал, давя взглядом.
Есения очнулась от легкого забытья. И она снова могла возразить, что-то нелепо лепетать, выказывать себя дурочкой. Дурой она не была. Медленно кивнула, пряча взгляд в сторону.
Не зря про Мазурова столько разговоров. Сказать, что он выбивался из окружающих – значит ничего не сказать. И дело не в том, что он носил черное или как-то иначе. Одежда подчеркивала его природные качества. Его хищную натуру. Ясе приходилось сталкиваться с другими хищниками. С теми, кто отвоевывал себе право под солнцем всеми возможными и невозможными способами, и ничего, кроме ненависти и отторжения, они у нее не вызывали.
