Надин и Вера переводили взгляд с подруги на правительницу Ангардории и обратно.
Лави разжала кулак, в котором был зажат медальон. Равни внимательно посмотрела на него. Ни удивления, ни злобы не отразилось на ее лице. Ничего, кроме скуки и полного спокойствия. Лави еле держалась, чтобы не закричать от боли. Как же дико горячо!
Равни прикоснулась пальцами к медальону, сжала в своем кулаке и закрыла глаза. В этот момент сердце Лави ушло в пятки. Равни подержала медальон в руке, резко развернулась и полетела обратно к своему зефирному облачку.
Лави вздохнула с облегчением, но тут же ощутила такой страх, что у нее задрожали колени. И, кажется, Равни это почувствовала.
− Все свободны! Всем разойтись! − произнесла правительница, как ни в чем не бывало.
Толпа рассосалась, нильфийки полетели к своим домам. Все, кроме Надин и Веры. Лавур уже приближалась к троице, ее брови сошлись на переносице. Поджатые губы и нахмуренные брови говорили о ее недовольстве, а бледное лицо − о страхе.
Лави перевела взгляд на медальон. Он по-прежнему пылал. Почувствовала ли это Равни? Почему она ничего не сказала? Неужели он ее не обжег?
Боль уступила место приятному теплу в груди.
− Ты чего? − шепотом спросила Надин.
− Что ты видишь? − тихо спросила в ответ Лави.
− Где? − нахмурилась нильфийка Надежды.
− Медальон. Каким ты его видишь?
− Ну, каким-каким… Чересчур ярким. Сердечко это странное. Глупость редкостная! Нет, не нравится мне ваш медальон. Вот у нильфиек Надежды − я понимаю! Цвет более спокойный и приятный.
Вера насторожилась, когда посмотрела на Лави:
− Лави, ты побледнела. Может, расскажешь, что случилось?
− Ты тоже ничего не видишь? − в панике прошептала Лави.
− Да что мы должны увидеть? − в сердцах выкрикнула Надин и покосилась вправо, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит. Вдали она увидела свою маму и бабушку, которые о чем-то шептались, не глядя в их сторону, и тут же взяла себя в руки.
− Какой медальон? Он обычный или стал ярче?
Обе нильфийки внимательно присмотрелись к медальону.
− Да такой же, как всегда! − нахмурившись, произнесла белокурая красавица. − А что?
Лави облегченно выдохнула и прикрыла глаза.
− Ничего, все в порядке. Никак не привыкну к миру людей. Сплю плохо. Вот и мерещится всякое…
Подруги переглянулись и по-прежнему с опаской смотрели на Лави.
− Разве Равни не приказала расходиться? − произнесла Лавур, сводя брови на переносице.
Нильфийки поздоровались с Лавур, извинились, попрощались с Лави и двинулись к своим семьям.
Лавур вела себя странно. Она выглядела растерянной, пролила на себя чай с фенхелем, вместо лепешки взяла со стола салфетку. Потом, конечно, выплюнула и чертыхнулась, совсем как человек, но Лави косилась на бабушку весь вечер и ждала хоть каких-то объяснений.
− Как ты себя чувствуешь? − спросила Лави обеспокоенным голосом.
Ответа не последовало.
− Лавур? − окликнула ее Лави, и бабушка, наконец, подняла на нее глаза.
− Ты что-то сказала?
− Сказала. Как ты себя чувствуешь? Тебе уже лучше?
− А это, − Лавур отмахнулась. − Ничего серьезного. В моем возрасте это в порядке вещей. Целитель прописал больше отдыхать и спать.
Лави не стала спрашивать у бабушки, почему она вышла из дома вместо того, чтобы отдыхать. Это еще сильнее разозлило бы Лавур, зная ее нрав.
− Тогда что тебя беспокоит?
− А с чего ты взяла, что меня что-то беспокоит? − возмутилась Лавур и тут же успокоилась. Лави наклонила голову набок.
