Магистры по очереди рассказали о том, что Лаверия волнует их мрачностью своего мировоззрения (её тёмные рисунки и выбор невзрачных минералов для поделок ‒ были тому причиной) впрочем, взирая на внешний вид матери девочки, ясность по этому вопросу у них уже была. Но вторая часть заседания об успеваемости ребёнка не подлежала чётким визуальным определениям причин слабого уровня развития девочки.
– Мы смеем полагать, что причина не в генетике, а возможно в том, что девочка была вскормлена грудью земной женщины, ― завершил свой доклад магистр генеалогии.
Верония громко рассмеялась в ответ:
– Вы позвали меня сюда для этого? Чтобы сообщить, что вы сами не способны обучить мою дочь лишь потому, что её вскормила не я? А достаточно ли у вас прав рассматривать эти вопросы? ― Верония встала, поднялась на кафедру, заняв место магистра генеалогии. ― Да, у Лаверии сложный характер и к ней нужно найти подход, но причина её, как вы сказали, отставания в развитии; не где-то там, в молоке или в недостаточном воспитании, а в том, что вы, как магистры, не справляетесь со своими обязанностями. И я, как жена главы парламента, могу поговорить с супругом о необходимости устроить проверку ваших способностей, ― увлечённая пылкой речью, Верония не заметила, как ректор, войдя в зал, слушал её, стоя у двери.
– Браво, ― раздался голос первого лица магистратуры, ― продолжайте! С вашего позволения, я присяду тут скромно, чтобы выслушать ваши предположения.
Верония вздрогнула. За годы избранного ей самой заточения, она не следила за жизнью города и назначениями. Но тот, кого она увидела сейчас в лице ректора, взбудоражил в ней болезненные воспоминания юношеской любви. Её отец, узнав о том, что девочка сошлась с сыном из династии ремесленников, в срочном порядке устроил брак с Лавием. И вот сейчас перед ней тот, кого она любила беззаветно.
– Если вы слышали мою речь, то я хотела бы услышать ваше мнение, ― Верония почувствовала, как голос её предательски смягчился. Сойдя с кафедры, села на своё место, пытаясь скрыть свои эмоции.
– Мы говорим о судьбе ребёнка, и если бы мы хотели вызвать вас как жену главы парламента, цель визита обозначили бы иначе, ― осмотрев встревоженные лица магистров, ректор остановился перед кафедрой. ― Возможно, мы найдём точки соприкосновения в решении этого вопроса, с учётом интересов теперь уже не просто вашего чада, но и нашей подопечной, ― ректор избегал взгляда на Веронию. ― Со своей стороны вы поставлены в известность о сложности ситуации ‒ вашу позицию выслушали. Магистрам следует отправиться на лекции, их ждут аудитории.
– Я тоже могу идти? ― постаралась сыграть жёсткость в голосе.
– Я бы хотел обсудить детали воспитания с вами лично.
В тишине зала заседаний двое смотрели друг на друга. Грустные глаза Веронии наполнились слезами.
– Эвиус…
– Верония…
Перед ней стоял не тот робкий юноша, который уговаривал её сбежать в долину Визарии от воли отца. Возмужавший, уверенный в себе, сильный духом ‒ Эвиус. Стук сердца от волнения оглушал, руки охватило леденящим холодом. Он перед ней: всё те же выразительные карие глаза, углом очерченные скулы, волосы цвета вороньего крыла. Непреодолимая дистанция длиною в пятнадцать лет. Дистанция длиною в статус и условности, и невозможность преодоления стены холодного рассудка. Верония застыла в немой мольбе услышать его речь.
