Ника проснулась раньше будильника и поднялась, сладко потянувшись и улыбнувшись. Касу она о своём решении не скажет. Всё равно раньше, чем через год, он об этом не узнает.
Девушка достала полотенце и, перекинув его через плечо, на минуту замерла у двери, прислушиваясь. На этаже царила тишина – все студенты ушли на занятия.
Общая душевая находилась в конце коридора за общим туалетом. Если он был ещё терпимого вида, то душевой явно пользовались не по назначению все, кому не лень. Поморщившись от омерзения, Ника направилась обратно в кладовую.
Идти в Академию грязной городской бездомной девушка не собиралась – возможно, там и низкие критерии приёма, но что-то подсказывало, что не до такой степени. Вернувшись, Ника взяла туфли, засунула каблуки в проём под нижней полкой стеллажа и методично их оторвала, используя полку как рычаг. Захватив с собой ещё и кеды, она оставила их у входа, а в туфлях пошла в душ.
Помывшись, Ника надела кеды, а остатки туфель, брезгливо держа двумя пальцами, как что-то мерзкое, выбросила в мусоропровод. Странно, но на душе от этой мелкой шалости немного потеплело, словно оборвалась одна из нескончаемых тонких нитей, держащих её на дне жизни.
Переодевшись, Ника достала сплитфон и посветила его экраном на ушибленную ногу. Она побаливала всё это время, но привыкшая к побоям девушка не придавала этому особого значения, а зря… На бедре почти до самого колена растёкся иссиня-чёрный синяк в три ладони размером. Настолько больших у неё ещё ни разу не было, хотя всё тело усеивали синяки поменьше. Где-то ещё фиолетовые, где-то уже желтеющие.
Ни про какие медицинские комиссии в объявлении ничего не говорилось. Если таковая будет иметь место быть, то придумать разумное оправдание такому их количеству вряд ли получится, что может вызвать ненужные вопросы.
Ника всё же решила рискнуть. Одевшись и причесавшись, она сложила всё самое необходимое в один рюкзак, а остальные вещи убрала во второй, оставив его в тайнике.
Сковывающие воображаемые нити стали рваться в душе одна за другой. Ника расправила плечи, словно помогая самой себе от них избавится, выбраться на волю. Обернувшись на пороге, девушка твёрдо решила – как бы ни сложилась её жизнь в дальнейшем, никаких темниц в ней больше не будет.
По счастью, добираться до Академии на Торенгарте отсюда было вполне комфортно – пересадок не требовалось, но относительно долго – чуть больше часа. Если план удастся, вставать по утрам придётся совсем рано… но это мелочи, лишь бы получилось.
Ника нервничала. Посчитав количество станций до необходимой, она сфокусировалась на подсчёте остановок и сунула наушники в уши, включив музыку. С Дэрном у неё на этот счёт вкусы были совершенно противоположные: что-либо, нравящееся конкретно Нике, она могла слушать лишь раз в месяц, по дороге в Персанс и обратно… В душе оборвалась последняя нить. И как только жила так раньше?
Академию Хампта и весь прилегающий кампус ограждал высокий монолитный забор из тёмно-серого бетона, ощетинившийся аркантитовыми зубцами по всему периметру. Нике пришлось долго его обходить, прежде чем она дошла до пропускного пункта, похожего на высокую башню возле мощных гермоворот. Визуально входа в эту башню не существовало, как будто она была сплошным монолитом.
Какое-то время девушка стояла в ступоре, озираясь в надежде увидеть хотя бы намек, как попасть внутрь. Она уже хотела развернуться и уйти, решив, что это знак судьбы и не стоит этого делать, как в башне прямо перед ней в стену уплыла мощная металлическая дверь. Из неё вышли трое парней в форме Хампта и, не обратив внимания на Нику, шутя и болтая пошли прочь.
