Проблемы во взрослых отношениях проявляются, когда мы упорно пытаемся воспроизвести какую-то удобную и понятную нам модель отношений из своей родительской семьи, особенно, если она всегда бессознательно воспринималась нами как надежная и устойчивая. Второй вариант формирования проблем с близким человеком – когда мы пытаемся достроить во взрослых отношениях то, чего недополучили в детском возрасте. Если мы много чего недополучили и тема эта не осознана и не проработана, то очень вероятно возникновение зависимости от своего партнера или партнерши либо избегание отношений как таковых – чтобы не было больно.
Хорошо, это все об отношениях, а при чем же здесь деньги?
А при том, что деньги – это тоже одна из возможных форм компенсации того, что человек недополучил в детстве. Например, мы уже знаем, что деньги – это эквивалент ценности. Так вот, если у человека плохо с ощущением собственной ценности для мира, – и это, конечно, родом из детства, – он пытается достроить эту собственную ценность либо отношениями, либо деньгами. А если у него не очень складываются отношения с деньгами, то он начинает их обесценивать – прямо как в истории про лису и виноград. Дела обстоят еще сложнее, если обесценивание денег – это еще и унаследованная привычка, и в следующей главе мы будем подробно говорить об унаследованных установках по поводу денег и о том, как с ними работать.
Итак, во взрослом состоянии человек пытается достроить в своем мире то, что недополучил в детстве. Что это может быть, помимо самоценности? При помощи денег мы можем пытаться привлечь к себе внимание, повысить свою самооценку – как потребность в признании своих заслуг, обрести ощущение своей силы и значимости в этом мире. Все перечисленное человек пытается достроить при помощи отношений с близким человеком либо при помощи денег. И в этом случае деньги наделяются, можно сказать, почти родительскими функциями.
Получается, что, когда мы признаем, что нам не хватает денег, мы косвенно соглашаемся, что у нас неважно с ощущением своей ценности для мира, неважно с самооценкой, с ощущением значимости своего мнения для других и еще – что окружающие не очень хотят признавать наши заслуги. И знаете, к каким чувствам нас это отправляет? К чувству вины и чувству стыда!
Если я не ощущаю своей ценности для мира, то это заставляет меня регрессировать в свое детство и признать, что моя мама меня не ценит. А если моя мама меня не ценит – это значит, что я плохой, потому что сказать про маму, что она неправа, – нельзя, иначе она меня бросит, и я перестану ощущать себя в безопасности. А если я не ощущаю себя в безопасности, то это значит, родители не хотят обо мне заботиться, а это значит, что я виноват и я плохой.
Почему «я плохой»? Потому что такой подход дает иллюзорную возможность контроля над происходящим. Не просто «родители меня не любят» – это слишком страшно, потому что тогда сама жизнь под угрозой. Знаете, почему ребенок не может признать, что мама или папа в чем-то неправы? Потому что животный архаический страх быть оставленным своими родителями равносилен страху смерти. Почему? Потому что никакой детеныш, особенно человеческий, не может выжить без опекающего взрослого. А если мама, которая живет в моей голове, меня не любит, то это значит, что я реально могу умереть. Кстати, здесь стоит заметить, что реальная мама и мама из детства, «живущая у меня в голове», – могут быть совершенно не похожи между собой. Тем не менее чувствовать, что мама меня не любит, – это слишком страшно, и поэтому об этом лучше не думать.
