– Хорошо сказано, Дженна. Особенно рад я слышать эти слова, потому что они подтверждают то, что я понял о вас. Но мы с вами оба знаем, что королева… занята. Вам некуда спешить, а трусихой вы никогда не были.
Себастиан повторил ее собственные мысли, и это сбило Дженну с толку. Должно быть, он увидел, как король с королевой ушли с балкона. Но что он имеет в виду, сказав «то, что я понял о вас»? Они видятся в первый раз, и, насколько она знает, Себастиан не связан ни с какой правительственной организацией. Значит, никоим образом о ней он узнать не мог. Однако же его слова о том, что она не трусиха, доказывают обратное. И потом, ему ли рассуждать о том, есть ли у нее причины для спешки?
Ярость захлестнула ее, хотя обычно подобное происходило редко. Вскочив на ноги, Дженна решительно произнесла:
– Не знаю, в какую игру вы играете, Редклифф, но мне это надоело.
Она намеренно опустила его титул, потому что гнев вытеснил все, включая обычное уважение к традиционным формулам общения. Однако ее мимолетная грубость, кажется, вовсе не задела его. Подойдя к ней максимально близко, герцог улыбнулся и прошептал:
– Если бы вы знали, в какие игры я играю, вы бы и не подумали усомниться в моей честности.
– Мне все равно, что вы думаете на самом деле, – бросила Дженна. – Этому не бывать. – Произнеся это, она намеревалась поставить точку в их беседе, но внезапно выпалила: – Я не из таких.
Себастиан улыбнулся, и от этой улыбки дрожь пробежала по ее телу, точно он был опасным хищником, нацелившимся на свою добычу. А потом, наклонившись еще ближе, так что дыхание его щекотало кожу Дженны, он прошептал ей на ухо:
– Я знаю, какая ты, Дженна Мустафа. – И, помолчав, добавил: – Единственное, что мне хотелось бы узнать, это какова на вкус твоя кожа. Какая она на ощупь. И как ты кричишь, когда кончаешь.
Слова его были невообразимы – настолько же, насколько и неприличны. Но это была его правда – тут Дженна не могла ошибаться, настолько она привыкла жить без лжи сама, что какая-то ее часть безошибочно распознавала, когда кто-то обманывал ее. Она покачала головой, и сережки – маленькие золотые колечки, подаренные матерью, – заплясали в ее ушах.
– Это… это полное безумие, – едва вымолвила она, чувствуя, что не в состоянии перевести дыхание от потрясения.
Себастиан кивнул, и она ощутила тепло его кожи – так близко он стоял.
– Безумие, но это так. Ни одна женщина прежде не имела на меня такого влияния.
– Но ты переспал, должно быть, с сотней женщин.
Дженна произнесла это в надежде отпугнуть настойчивого кавалера – мало кто любит обсуждать собственную личную жизнь. Но Себастиан лишь улыбнулся, и во взгляде его не было ни намека на стыд.
– Вот и прекрасно, моя дорогая Дженна, значит, я сумею тебя удовлетворить.
Она резко выдохнула, не зная, что еще возразить, и в этот момент губы его легонько коснулись ее шеи.
– Ты уникальна, Дженна. Признай уже, что мы зашли куда дальше обычного соблазнения.
– Я не могу, – попыталась она ухватиться за последнюю соломинку. – Я никогда не…
– Я знаю, – ответил Себастиан, пожирая ее взглядом.
Мало было сказать, что он хотел ее. Огонь, что горел в его глазах, намекал на большее. Сила притяжения между ними была такой огромной, что Дженна не могла сопротивляться, как и не могла не признаться себе в том, что за него ответственны они оба. Можно было бы солгать себе и притвориться беспомощной перед этим немым преклонением, откровенным желанием, которое и не думал скрывать Себастиан, но она знала, что источник его подпитывается и ее чувствами, доселе ей неизвестными.
