Ночь масок и ножей - страница 4

– А, вот что вас волнует, дэнниск Штром, – сказал Хоб. – Такова мечта большинства женщин, наверное, – похитить руку Наследного Магната. Лично я не понимаю, отчего столько шума.

Я и не сознавала, что улыбалась вместе со всеми глупыми девчонками на улицах внизу.

– Если бы Наследный Магнат лежал на дороге, истекая кровью, я бы прошла мимо, не задерживаясь, Хоб. – Я стукнула его в плечо, отчего он поморщился, а затем соскользнула обратно по скату крыши. Когда мои ноги коснулись земли, я подождала Хоба. – Ты разве не понимаешь? Я могу беспрепятственно пройти прямо через ворота Маск ав Аска. Я вернусь туда, где все началось.

Хоб выгнул бровь.

– Где что началось?

Я отогнала эту мысль. Я даже не знала, как начать объяснять все глубины этой одержимости такому человеку, как он.

– Зачем ты это делаешь? Почему бы тебе просто не оставить маскарад в покое? – несколько раздраженно спросил Хоб. – Для альверов вроде тебя это не что иное, как смертный приговор.

Я вновь накинула капюшон куртки на голову, затем бросила медную монетку пенге к его ногам.

– На Маск ав Аска есть такие же секреты, как и в воспоминаниях, Хоб. А девушке секреты ой как нужны.

Я оставила его с дополнительной медной монеткой и исчезла в утренней суматохе.

Наконец-то я вновь попаду на маскарад, где скид-гарды не будут обыскивать простой народ в поисках тех, кому там не место.

Я снова отыщу Кейза.

И уж точно первым я убью того, кто забрал его.

Поместье Штромов состояло из выстроенного из дерева и глины длинного дома и нескольких коттеджей, разбросанных среди деревьев. Там были сады с нежными бутонами и чертополох с полуночно-пурпурными цветками. Фонтан перед домом был сделан из потускневшего железа и выкован в форме ворона Хугинна. Позади стоял каменный фонтан в виде Муннина.

Это было большое поместье; домочадцы Штрома управляли им с большой гордостью.

Идеальное место, где невидимая падчерица могла бы прятаться и сбегать в разные земли; где мальчик не пропадал, а единственный брат, который любил ее, не был заперт в морской тюрьме.

Я вскарабкалась по лестнице на сеновал, совершенно выбившись из сил и не вполне понимая, как воспринимать воспоминание Хоба и как его использовать.

Мой отчим был не из тех людей, кто стал бы что-то рассказывать, уж точно не мне. Если я стану приставать с вопросами о пенге, мне придется признать, что я пользовалась своим месмером – а он мне строго-настрого это запретил, как только я начала понимать слова. Какова его роль в Маскараде Аски в этот год? Мог ли он знать, что случилось с мальчиком, который когда-то здесь жил?

Десять проклятых лет, в которые я вновь и вновь ошибалась, ни разу не приблизившись к тому, чтобы узнать судьбу Кейза.

Внутренности налились тяжестью. В голове мелькнула мысль – та, которую я позволяла себе допускать только в моменты, когда я, изможденная, оставалась в одиночестве на сеновале. Что, если Кейз мертв?

Я закрыла глаза, которые тут же начало жечь. Черт побери. Я терла лицо, пока боль не отступила. В Клок-гласе не было места хнычущим слабакам, впадающим в отчаяние.

Я повернулась к открытому люку в крыше, глядя на мягкое свечение главного дома. Там, перед входом, стоял ряд узких кабриолетов[2]и оседланных лошадей. Мой сводный брат, Бард, должно быть, устроил одну из своих гулянок, которые организовывались лишь для того, чтобы он почувствовал себя значительнее, чем есть на самом деле, и для того, чтобы его друзья предавались разврату до зари.