– Андрюха, подъём! – Крикнула бабка в сторону сеновала.
– Бабушка, я уже встал и до ветру сходил, – раздался голос внука над её ухом.
– Тьфу! Анчутка тебя забери! – во сердцах ляпнула Фёкла, не ожидая появления Андрея. – До инфаркта чуть не довёл!
– Прости, бабушка. Я думал, ты меня видела – больше так не буду. Я вот тут инструмент вынес – ты мне скажи, что из них что.
Бабка даже не нашлась, что сказать, только укоризненно покачала головой и стала перечислять:
– Вот это – вилы. Они нужны при сборе сена, при копке картофеля. Вилами же крестьяне в 1812 году гнали Наполеона с русской земли. Грабли – ими собирают мусор, старые листья, а также сгребают сено. Если ты неправильно их поставишь или положишь, они могут пребольно стукнуть тебя по лбу…
– А как надо правильно?
– Зубьями к стене или на землю.
– Понял…
– Это – тяпка – ею пропалывают траву на грядках, делают канавки, формируют грядки, окучивают картофель. Сегодня я покажу тебе принцип работы тяпки. Вся остальная мелочь: грабельки, тяпочки, лопаточки, рыхлители – для грядок. Но поскольку это женский инструмент, тебя он не касается… Пойдём завтракать – яишенку с салом и лучком приготовила. Ты умылся?
– Нет ещё, не успел.
– Умывайся, а я стол накрою.
Картофельные грядки у бабы Фёклы занимают всего три сотки, остальные две заняты плодовыми деревьями, кустарниками и небольшими грядками под лук, морковь, чеснок да капусту со свёклой.
Ох, и досталось же этим утром Андрею от неё и за «косорукие руки», и за «пижона». Она ни за что не хотела принимать во внимание Андрюшкино городское происхождение.
– Я же тебе показываю, а ты почему не видишь? – ругалась Фёкла.
– Я вижу, но руками землю пока не чувствую. Вот чего ты на меня кричишь, а? Я же не на земле родился, а на асфальте! Но я торжественно обещаю, что к середине августа ты превратишь меня в природного пахаря!
– Андрюшка, а ты что, правда у меня до августа останешься? – с недоверием глянула бабка.
– Правда! Твоя яичница мне очень понравилась!
– Ах, ты шутник! – взмахнула рукой старушка. – И то верно: ты заканчивай грядку, а я пойду похлёбку варить.
Поладили бабушка с внучатым племянником. Феклинья Яковлевна светилась от удовольствия: есть, кого учить, ругать, а главное – кормить. Во время обеденной трапезы Андрей признался:
– У меня такое чувство, что я жил в деревне когда-то, только всё забыл.
– А как же, память предков. Ты ж только во втором поколении городской, а по духу наш, деревенский, – утвердительно кивнула баба Фёкла.
– Спасибо, я наелся до отвала. Давай посуду помою.
– Что ты, что ты! – замахала руками Фёкла, – не мужицкое это дело, сама помою.
– Тогда я побежал на почту, маме звонить. В какую сторону идти?
– А как на дорогу выйдешь, всё прямо, там дальше спросишь. Маме привет передай. Скажи ей, что ты мне понравился.
– Я ей скажу, что ты мне тоже понравилась. А ещё скажу, что женюсь только на такой, как ты, на настоящей доброй, ворчливой и умной.
– Ой, хитрее-е-ец! – протянула умная бабушка, с неподдельной любовью глядя вслед Андрею.
«Какой же я хитрый? Я справедливый, – думал Андрей. – А бабушка оказалась, действительно, непростой – грамотная, мудрая, простая – совсем не такая, какой я её ожидал увидеть: чуть ли не маразматичкой. Вот дурень!»
