Сейчас я впервые обрадовалась тому, что очень хорошо знала город, в котором жила. Успела изучить его вдоль и поперёк, пока моталась по работе то в один район, то в другой.
Мне хватило одного мимолётного взгляда, чтобы понять, что что-то не так.
За окном медицинского аэромобиля мелькали вовсе не современные здания Мильска.
Там виднелась лишь сплошная стена вековых дубов… которые не росли в нашем городе.
Это могло означать только одно.
Медицинский аэромобиль выехал из Мильска. А стало быть, странные медики без опознавательных бейджей везли меня куда угодно, но точно не в нашу городскую больницу.
- Куда мы?.. – Я попыталась встать, но что-то мне помешало. Не позволило достаточно свободно пошевелиться.
Я повернула голову и только сейчас поняла, что на лодыжках и запястьях были застёгнуты ремни.
- Какого дьявола?! Что происходит?!
Медики, что-то обсуждавшие, замолчали и все разом повернулись ко мне.
Надо мной, где-то сзади раздался приятный женский голос:
- Вам не о чем беспокоиться, госпожа Сомова…
- Не о чем?! Вы не врачи! – Я попыталась повернуть голову, но из этой идеи ничего не вышло. Ремни на руках и ногах сдерживали меня, не позволяя сопротивляться. – Да кто вы, мать вашу?!
- Успокойтесь, госпожа Сомова. Вам нельзя нервничать… – уговаривал всё тот же женский голос за моей спиной.
Только я уже не слушала. Лишь отчаянно и безуспешно старалась освободиться от пут.
- Живее! – видя, что я не поддаюсь на уговоры, женщина на кого-то прикрикнула. – Действие препарата прекратилось. Пациентка нестабильна. Скорее вводите вторую дозу… Или не довезём.
Прежде чем я успела открыть рот, чья-то рука в перчатке резко опустила на моё лицо медицинскую маску. И лёгкие стал заполнять прохладный воздух со странным сладковатым привкусом…
7. Глава 7. Всё ещё живые
Карина
Спустя пять лет
Я на автомате поправила игрушечного медведя, держащего в лапах сердце. Дрожащими пальцами провела по холодному камню крохотной могилки.
Душа, забившись где-то в самом дальнем углу груди, скулила от боли. Я многое отдала бы сейчас за одну-единственную возможность просто беспомощно разреветься. Но за прошедшие пять лет слёз совсем не осталось.
В тот день, когда я очнулась в одноместной палате после наркоза и не увидела рядом маленькой детской кроватки, всё стало понятно без лишних слов.
Невероятным усилием воли я заставила себя подняться с постели и сделать несколько шагов в сторону двери. Хотела выйти в коридор. Найти там дежурную сестру, врача… кого угодно. Лишь бы только этот кто-то мог ответить, почему мне не принесли ребёнка.
Я чувствовала, что он плачет. Что хочет есть. Но…
Не дойдя до двери всего пару шагов, ощутила резкий приступ боли в самом низу живота. Ноги стали ватными, подкосились сами собой, и я упала, словно тряпичная кукла. Хотела закричать, позвать на помощь, но даже на это не хватило сил.
Я не знаю, может, где-то в палате были камеры или датчики. Потому что буквально через секунду в палату, как ураган, влетела дежурная сестра и ещё какой-то врач…
Когда я пришла в себя второй раз, меня ожидали две новости. Во-первых, мне прописан постельный режим из-за опасности повторного кровотечения. А во-вторых, ребёнок родился мёртвым…
После выписки мне отдали его тело, а социальная служба помогла… Они взяли на себя все остальные расходы и проблемы.
Прошло пять лет. Я научилась жить со своим горем. Но так и не избавилась от пожирающего изнутри чувства вины. Я ещё долго вскакивала по ночам, потому что слышала детский плач…
