- Я уже сказала, что не буду тебя напрягать по пустякам, - она смягчается, наклоняясь, целует меня, проводя пальцами по щеке. Поднявшись, начинает убирать оставшуюся от завтрака посуду.
- Слушай, - поддаюсь я внезапному порыву. - Может, на медовый месяц махнем в мамин дом?
Посуда перестает звякать на пару секунд, которые Марина стоит спиной ко мне. Поворачивается с тарелкой в руках, даже не обращая внимания на то, что на пол капает пена.
- Опять издеваешься? - спрашивает, приглядываясь.
- Нет. Правда, нет. Ты ведь знаешь, я люблю этот дом.
Марина кладет тарелку в раковину, выключив воду, тщательно вытирает руки полотенцем. По ее лицу видно, что так же тщательно она подыскивает слова для меня.
- Дим, - снова садится на стул и берет меня за руки. - Дом, конечно, милейший, но… Это ведь свадебное путешествие. Что мы там будем делать? Чинить старую рыбацкую лодку? Да и пляжи там отвратительные.
- Зато прекрасные горы.
Мы смотрим друг на друга, Марина закусила нижнюю губу и молчит. Я понимаю, о чем она думает: я или издеваюсь, или сошел с ума. Но я действительно люблю мамин дом. Если быть точным, это бабушкин дом. Бабушку я обожал. Она была строгая, но так сильно меня любила, что со мной эта строгость куда-то уходила.
Все детство я провел на юге, сначала с ней и дедом, потом только с ней, когда его не стало. Дом казался мне волшебным, созданным дедушкиным творчеством и бабушкиным умением организовать все так, что глаз не отвести. Картины на стенах, статуэтки, вышитые вручную скатерти и салфетки, невообразимое количество посуды самой необычной формы.
А еще у бабушки был патефон и коробка пластинок, к которым меня допустили только в четырнадцать. Конечно, гитара, холсты с красками и мольберт, старый, его сколотил дед, он иногда рисовал… Да много чего было в том доме, что манило меня каждое лето приезжать снова и снова.
Я не был там последние четыре года. Маринке хотелось летом за границу, и я уступал. Два года назад бабушка умерла, мы ездили на похороны, но заниматься разбором вещей было некогда. Мама оставила все, как есть, заперла дом, закрыла ставни, и мы уехали. С тех пор туда так никто и не ездил.
- Как насчет Мальдив?
Марина встает, возвращаясь к посуде. Я слежу за ее движениями, потом откидываюсь на спинку стула.
- Мы обойдем остров за сутки и начнем подыхать от скуки.
- Мы будем отдыхать, Дим! Лежать на пляже, пить коктейли, плавать и наслаждаться друг другом. Ты понимаешь, о чем я?
Она успевает домыть посуду и приближается ко мне с многообещающим взглядом. Положив руки на плечи, коленом раздвигает мои ноги и встает между них.
- Медовый месяц, Дим, - наклоняется ближе, и я чувствую, как начинаю возбуждаться. - Только ты и я. Муж и жена. Дмитрий и Марина Силантьевы.
- Умеешь ты уговаривать, - усмехаюсь я, гладя ее ноги, скольжу рукой под короткий халат, но Марина шутливо шлепает меня ладонью.
- Опоздаешь на работу, - замечает, отходя, - а ты этого терпеть не можешь.
- Точно, - я встаю и иду одеваться.
Когда выхожу в прихожую, Марина поправляет мне ворот рубашки, говоря:
- Пора переходить на новый уровень, Дим. Ты устроился на престижную работу. Это большой шаг вперед, надо учиться соответствовать.
- Например, проводить медовый месяц на Мальдивах?
- Например.
- А ты понимаешь, что я максимум выбью неделю, я ведь только устроился на работу.
Маринка целует меня с улыбкой.
