Они молчали, упрямо глядя друг на друга, и ни один из них не собирался сдавать свои позиции. Несмотря на решимость не поддаваться ее привлекательному предложению, Колин чувствовал в крови огонь соблазна.
Она была девчонкой, глупой девчонкой. И самой необычной девушкой из всех, кого он встречал.
Так что же ему делать? Вывести ее из зала и потребовать, чтобы она оставила свое ремесло? Через два дня он отплывает из Лондона. Он уедет, а она будет искать другого свободного мужчину.
Он заглянул в ее темные глаза:
– Не делайте того, о чем пожалеете уже на следующее утро.
– Я ни о чем не пожалею, если вы захотите… – Вслушиваясь в ее сердитые слова, Колин уловил в них нечто большее – страх и отчаяние.
Казалось, она вот-вот скажет ему что-то, раскроет правду о тайне и грусти, скрывающихся в ее глазах, но сзади настойчиво закашлял и что-то пробормотал Темпл в попытке привлечь внимание кузена.
«Пусть он хоть задохнется», – решил Колин.
– Взгляните на своего кузена, иначе с ним случится апоплексический удар, – сказала Джорджи, освобождаясь от его руки. – Мужчины его возраста должны лечиться от подобного заболевания.
С этими словами она повернулась и устремилась в толпу, словно корабль под парусами.
– Моего возраста?! – воскликнул Темпл, встав рядом с Колином. – Что эта крошка имела в виду?
– Что ты неисправимый старый идиот, – сообщил Колин, дав ему пару тумаков.
– Это еще за что? – поинтересовался Темпл, отходя, чтобы оказаться вне досягаемости брата, и немедленно начал поправлять свой роскошный фрак и галстук. – Черт побери! Я только что спас тебя от самой безвкусно одетой простушки в зале, не говоря уже о выволочке от твоих бывших товарищей по плаванию.
Колин отмел замечание кузена:
– Она свежа, как роза. Что же касается тех троих, – Колин бросил взгляд туда, где Паскинс, Хинчклиф и Браммит развлекали своих спутниц, хвастаясь наверняка выдуманными подвигами и отвагой, – я мог сам посчитаться с ними.
Темпл громко хмыкнул:
– Еще один урок для изгоя: ты будешь самой подходящей кандидатурой для каждого новоприбывшего в Лондон желторотого юнца, желающего показать себя в дуэли. Не позволяй втянуть себя в их жалкие попытки доказать, что они – настоящие мужчины.
Колин кивнул, хотя слушал вполуха, а его взгляд был прикован к Джорджи, пока она прогуливалась по краю толпы, поглядывая то на одного, то на другого мужчину в поисках своего повесы.
– Пусть она уходит, – спокойно произнес кузен.
– Что? – не расслышал Колин.
– Я сказал, пусть малышка уходит. Ты не можешь взвалить на себя ее беды, когда у тебя впереди столько дел. – Темпл замолчал, его отрешенный взгляд блуждал по толпе, словно он тоже искал свою потерянную распутную леди. – Когда пытаешься спасти нацию и служить королю, иногда приходится поступать вопреки своему сердцу.
Колин постарался проигнорировать совет кузена.
– Ты ничем не поможешь ей, – заявил Темпл, и каждое его слово было исполнено опыта и заботы. – Уехав, ты уже не сможешь защищать ее. Ты отлично знаешь это. Помни о своих обязанностях, каковы бы они ни были. – Его губы сложились в улыбку. – И если ты просветишь меня относительно их природы, я, возможно, смогу помочь тебе.
Оглядев кузена, Колин засмеялся:
– И не надейся. Даже не пытайся что-либо выпытывать у меня.
Темпл пожал плечами, затем бросил еще один взгляд в сторону Джорджи.
– Если ты собираешься позволить свету критически относиться к тебе, вот следующий урок: избегай бедных беспомощных провинциальных девушек. Уже одно ее платье – словно печать отверженности.
