– Врачи уверяют, что все в норме. Она долго находилась в искусственной коме, Дженни. Нужно время, чтобы она смогла проснуться после наркоза. Как там говорят? Постепенное уменьшение дозы медикамента до полного прекращения.
– Но так долго?
– Да. Это просто чудо, что Джул так хорошо перенесла операцию и больше не нуждается в седации. Врачи настроены оптимистично и считают, что у нее не останется необратимых повреждений.
«Новых необратимых повреждений».
– Хм, – произнесла Дженни неуверенно и одновременно рассеянно. – Разве у тебя сегодня не должно быть выступления? – спросила она.
– Я решил, что лучше проведу время с Джул.
– Не обманывай меня, – сказала Дженни, и в ее тоне не было недружелюбия или нравоучительности.
Они уже два с половиной года жили раздельно, но он все еще не мог обвести ее вокруг пальца. Дженни реагировала на малейшие колебания в его голосе и всегда знала, как он себя чувствует и говорит ли правду.
– Ну ладно, у меня опять ничего не вышло. Но не беспокойся, деньги на содержание я тебе дам. Еще в этом месяце, обещаю.
Косые лучи позднего вечернего солнца падали в окно. Кондиционер, если он вообще здесь был, работал неправильно. У Бена было чувство, что внутри одноэтажной постройки еще жарче, чем снаружи.
Он подошел к окну, чтобы приоткрыть его, и посмотрел на центральную аллею клиники «Вирхов» в Веддинге. Эллипс с односторонним движением, в центре – пешеходная зона, усаженная деревьями. «Кудамм[4] на костылях», как метко назвал ее один санитар. Вместо бутиков «Гуччи» и «Шанель» здесь в ряд расположились различные отделения университетской клиники. А вместо покупателей с пакетами по тротуару плелись пациенты с передвижными капельницами.
– Забудь про деньги, – услышал он Дженни. Она всегда это говорила, когда он упоминал их, хотя как помощница адвоката она едва зарабатывала на аренду квартиры и продукты. Бен знал, что она откладывала каждый цент – и не на отпуск, велнесс или парикмахера, а на протез абсолютно нового поколения, который разработали в США с участием специалистов по космическим и нанотехнологиям. Революционное, умное и компьютеризованное изобретение весило меньше трети тех протезов, которые оплачивала страховка, и стоило целое состояние. – Но я звоню не поэтому.
– Тогда почему?
– Я хочу, чтобы ты приехал сюда.
В голосе Дженни снова появилось волнение. Возможно, оно никуда и не пропадало. До этого Бен не очень концентрировался на разговоре. Сейчас все изменилось.
– Ты где? – спросил он во второй раз и наконец получил ответ.
– В квартире Джул.
– Это еще зачем?
– Я не уверена, возможно, ты прав и все совсем не так, как кажется.
Бен прижал трубку к уху, словно держал в руке не телефон, а губку. Костяшки его пальцев побелели.
– Ты понимаешь, что говоришь? – Его сердце словно сжали в кулаке.
– Да. – Дженни сделала паузу, которой все было сказано. – Возможно, Джул все-таки не пыталась убить себя.
Дженнифер открыла ему, взгляд ее беспокойно метался. Казалось, она размышляла, не обнять ли его в знак приветствия, но лишь потрепала по плечу и спросила:
– Ты летел, что ли?
Для того чтобы добраться от Веддинга до Далема, в удачные дни требуется полчаса. По автотрассе «Авус» Бен домчал за двадцать минут.
С чувством, что делает что-то запретное, Бен вошел в студенческую квартиру на Гариштрассе. В современном пятиэтажном доме Джул занимала квартиру на первом этаже, в которой еще немного пахло краской, герметиком и свежим деревом.
