А в боковом окне – мрачная ночь. Взгляд мой бродит по комнате… от одного призрачного предмета к другому. И вдруг я резко оборачиваюсь направо – к окну, и дыхание оставляет меня… я наклоняюсь вперед, а перед испуганным взором… там, за окном… у самых прутьев решетки… маячит огромное туманное свиное рыло, по которому пробегают огоньки зеленоватого пламени. Тварь с Арены. Из пасти струится ручеек фосфоресцирующей слюны. А глаза с непроницаемым выражением разглядывают комнату… и я сижу… словно окаменев.
Тварь шевельнулась. Медленно оборачивается она в мою сторону… И вот харя эта обращена ко мне. И тварь видит меня. Два огромных глаза, так похожие на человеческие, глядят на меня и видят. Я леденею от страха… но сохраняю полную ясность сознания… вижу, как исчезают звезды за жуткой гигантской мордой.
Новое наваждение одолевает меня. Я встаю из кресла – без всякого на то намерения. Я поднимаюсь на ноги. Что-то влечет меня к двери, выходящей в сады. Я сопротивляюсь, но не в силах остановиться. Воле моей противостоит неодолимая сила, и, сопротивляясь… не желая того… я иду. Взгляд мой беспомощно мечется по комнате и останавливается на окне. Огромное свиное рыло исчезло, и вновь слышно это крадущееся топ-шлеп, топ-шлеп, топ-шлеп. Звук затихает у двери – той самой, куда так влечет меня.
А потом короткое напряженное молчание; а следом – звук. Звякнула поднявшаяся задвижка. Это наполняет меня отчаянием. Я не сделаю ни единого шага вперед. Но, отступая, я словно наталкиваюсь на недвижную стену. Ужас слышится в моем голосе… звук его пугает меня самого. И снова лязг запора. Я сотрясаюсь всем телом… пытаюсь сопротивляться… отдалить, отступить – но все бесполезно.
И я уже возле двери… механически, не мне повинуясь, рука моя поднимается, чтобы отодвинуть верхний запор. Но пока я тянусь, дверь сотрясается – и тошнотворный запах тлена проникает снаружи сквозь стены. Медленно, медленно движется рука моя, отодвигая засов, вопреки всему сопротивлению. И вот, коротко звякнув, он падает из гнезда, а меня сотрясает крупная дрожь. Есть еще два запора – один в самом низу двери, а другой, массивный и прочный, – посередине.
Минуту, должно быть, стою я, безвольно повесив руки. Все желание шевелить ими, двигать запоры исчезло. И вдруг под ногами раздается металлический шорох. Быстро гляжу я вниз – и с неописуемым ужасом вижу, как отодвигает нога моя нижний засов. Чувство жуткой беспомощности овладевает мною. Металлический стержень ползет и, лязгнув, освобождается из гнезда. Потеряв равновесие, я хватаюсь, чтобы не упасть, за средний засов. Минута минует… и кажется вечностью; потом другая. Господи Иисусе, помоги мне! Дьявольская сила заставляет меня отодвигать последний засов. Не хочу! Лучше умереть, чем открыть двери тому Ужасу, что ожидает за ними! Что может быть страшнее? Господи, помоги – засов уже выдвинут наполовину! С губ моих срывается хриплый стон ужаса. Засов выдвинут на три четверти, и непокорные руки губят меня. Только кусочек железа отделяет мою душу от погибели. Дважды, корчась в муках страха, я слышу собственный голос и отчаянным последним усилием отрываю пальцы от замка. Глаза мои словно ослепли, тьма навалилась. Помогает природа: я ощущаю, что мои колени подгибаются… Дверь дрожит от стука, а я падаю, падаю…
Должно быть, я пролежал у двери по крайней мере пару часов. Придя в себя, обнаруживаю, что погасли все свечи, комната погрузилась в глубокую тьму. Я не могу подняться на ноги.
