Поскольку обязанностей у Робин прибавилось, увеличилось и ее время пребывания в морге. К счастью, ее сосед, Макс Бланкеншип, мог почти всегда выручить ее и позаботиться об Эмме, если Робин задерживалась на работе. Макс отводил Эмму к себе домой, где они играли с Билли, гигантским питбультерьером. Макс был мил, добр, умен, красив, чертовски сексуален, и к тому же у него был ключ от ее квартиры. В общем, прекрасный человек, если бы не одно маленькое «но»: «Большой Макс» был геем.
У Робин зазвонил сотовый телефон. Она посмотрела на экран, но не узнала, от кого поступил звонок. Женщина хотела пропустить этот вызов, но звонок мог быть связан с работой, и она ответила.
– Алло?
– Доктор Робин Хадсон? – спросил женский голос.
– Да, это я. А кто говорит?
– Вас беспокоят из офиса мэра Джейсона Коллинса. Мэр хотел бы с вами побеседовать. Вы можете подождать минутку?
– Гм, да, конечно.
Телефон переключился на музыкальную заставку. Офис мэра? В десять часов вечера! Зачем она вдруг понадобилась мэру?
Робин вспомнила, что именно мэр назначает главного судмедэксперта…
О, нет… Неужели что-то случилось с доктором Метцем?
Музыкальная заставка прервалась.
– Доктор Хадсон?
Она уже много раз слышала его голос в новостных репортажах. Значит, это не шутки. Черт возьми…
– Да, это Робин Хадсон.
– С вами говорит мэр Коллинс. Простите, что беспокою вас в такой поздний час, доктор Хадсон. Вы предпочитаете, чтобы я вас называл доктором, или мне можно обращаться к вам по имени?
– Конечно, по имени! А с доктором Метцем всё в порядке?
– К сожалению, нет, – ответил мэр. – Дело в том, что сегодня вечером доктор Метц перенес сердечный приступ. Он в главном госпитале Сан-Франциско.
– Боже мой! – У нее екнуло сердце от внезапной мысли о том, что они могут больше никогда не увидеться, что смерть разлучит их навсегда. – Он поправится?
– Врачи считают, что поправится, – сказал мэр. – Сейчас он в стабильном состоянии, но пока жизнь его в опасности. Больница держит меня в курсе, а я поручу, чтобы эту информацию сообщали также и вам.
– Спасибо, господин мэр.
– Наверное, вы понимаете, почему я вам звоню?
Робин кивнула, почесывая ухо Эммы.
– Видимо, нужно кого-то назначить исполняющим обязанности главного судебного медика, – проговорила она вслух.
– Правильно. Надеюсь, что наш Серебряный Орел полностью поправится. Если он не сможет вернуться к полноценной работе, то мы запустим общенациональную кампанию по подбору нового главного судмедэксперта. Но до всего этого еще далеко. Могу ли я пока рассчитывать на вас?
Готова ли она к этому? Сможет ли управлять отделом судебно-медицинской экспертизы и не напортачить? Но сомневаться в себе ей не приходилось, ведь и сам Метц наверняка рассчитывает, что она в случае чего сможет его подменить.
– Конечно, – ответила Робин. – Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Так, как меня всегда наставлял доктор Метц.
– Превосходно. Знаю, что предстоит много работы, поэтому не буду вас утомлять. Со своей стороны не могу не заметить: я очень рад, что за дело возьмется представитель нашего активного азиатско-американского сообщества.
Если бы она не была так потрясена и огорчена новостями о сердечном приступе ее наставника, то, возможно, рассмеялась бы – мэр Коллинс всегда найдет способ заручиться голосами. Выходцы из Азии составляли одну треть избирателей Сан-Франциско. Он, вероятно, не знал, что она выросла в Канаде, будучи дочерью англичанина-иммигранта. Однако Робин унаследовала внешность своей матери, а значит, в глазах мэра предстала в наиболее выгодном для себя свете и могла бы – с легкой руки репортеров – претендовать даже на фотосессию с ним. Нет, она отнюдь не возражала против снимка в компании такого очаровашки, как Коллинс; с его пошитыми на заказ изысканными костюмами, дорогими стрижками и широкой располагающей улыбкой, красавчик мэр многие годы возглавлял список
