– Викторией.
– Ягодка, значит. А я участковый здешний, Федор Карпович.
– Очень приятно, – попыталась улыбнулась Вика, радуясь, что ее больше не гонят. – Так откуда у нее рана на животе, если это несчастный случай? – окончательно осмелела она.
– Так на корягу напоролась. Их здесь возле берега – немерено. Из-за этой раны она и не смогла выбраться, я так думаю. Ослабела быстро от потери крови – и кранты. Много ли старухе надо?
"Слышала бы это Софья Аркадьевна!" – усмехнулась про себя Вика, вспомнив старую кокетку, стремящуюся к вечной молодости.
– Странно, что она не звала на помощь. Дом довольно близко. Не сразу же она на дно пошла?
– А ты дотошная, – беззлобно усмехнулся Федор Карпович. – Только неопытная еще. Баба-то эта могла и сознание потерять. А может от испуга сердчишко прихватило – всякое бывает. Вот и не крикнула.
– Нет, она кричала.
– А ты откуда знаешь?
– Слышала. Правда, я слышала только один крик, но он был, это точно.
– Ну что ж. Одного раза маловато будет. Ночью ведь все случилось, спали все. Вряд ли успели понять, что происходит. Опять же, выпили накануне крепко. От тех двоих – он небрежно мотнул головой в сторону гостей Гаевской – перегаром разит, аж тошно. А третий, который с бакенбардами, жвачкой рот набил, благоухает как "Риглис Сперминт".
Почему-то название популярной жевательной резинки прозвучало в его устах как ругательство.
Вика немного помолчала, раздумывая, как бы половчее задать последний вопрос. Наконец, решилась:
– А кто это так Софью Аркадьевну…обгрыз? – спросила она осторожно. – Ведь не рыбки?
Федор Карпыч неожиданно нахмурился и посмотрел на нее преувеличенно строго. Как показалось Вике, для того, чтобы скрыть растерянность. Проследив за его реакцией, она уже не удивилась, когда услышала:
– А вот этого я не знаю. Не рыбки – это точно, рыбки тут раньше водились, маленькие такие, красные. Передохли все. Раньше в этом пруду вся детвора плескалась, хозяева позволяли. А в этом году, по весне завелась какая-то дрянь. Мальчонку одного покусала, Веньку. Сильно покусала, всю ногу ему раскурочила. Он перепугался, да и было с чего. Стали расспрашивать, а он и ответить ничего не может. Или не хочет. Мне так показалось, что что-то он все же видел, только говорить не захотел. Конечно, попытались мы эту тварь выловить, да только зря старались – не вышло. Малышне родители ходить сюда запретили, вот и все меры.
Вика, пораженная, молчала. Что за тварь могла поселиться в пруду? Она слабо разбиралась в водной фауне и ей не приходило на ум ни одно подходящее пресноводное животное, кроме щуки. Хотя щука и не животное вовсе, а рыба, да и не кусает она людей. Пока Вика размышляла, Федор Карпович начал проявлять признаки нетерпения.
– Ты вот что, Виктория, шла бы ты домой, что ли, – посоветовал он, прокашлявшись.
– Я не могу, – немедленно прикинулась больной Вика. Сейчас, когда первый страх поулегся, ей захотелось осмотреться повнимательнее. – У меня голова кружится, боюсь, не дойду. Может, вы меня проводите?
Расчет оказался верен. Оставить место происшествия до конца процедуры участковый никак не мог. Пришлось ему пойти на компромисс.
– Ладно, Виктория, – вздохнул он. – Ты тут под деревом тихонько посиди, коли такая нервная. А когда оклемаешься – домой ступай. И смотри, по саду не шарахайся. Больно ты, как я погляжу, шустрая. Не в милиции, часом работаешь?
