У меня уже созрело решение, что следует предпринять. Прежде всего уйти с работы, уехать из города. На дальнейшее пока не было никаких планов, но я понимал, что вскоре несомненно появится тот, кто ищет эти сто тысяч долларов.
В банке на двух специальных карточках я начертал образец своей подписи. Рука у меня была совершенно твердой. Запечатанные конверты с деньгами лежали передо мной на столе, за которым я сидел. Принимал меня молодой, очень вежливый банковский клерк с бесполым лицом монаха. Беседа с ним была короткой и деловитой. До этого я побрился и тщательно оделся. От прежних дней у меня остались два вполне приличных костюма, и я надел тот, что выглядел более строгим. Мне хотелось производить впечатление солидного человека, хотя, может, и небогатого (конечно же, небогатого), но скромно преуспевающего, осмотрительного, у которого могут быть облигации и другие денежные документы, слишком ценные, чтобы держать их у себя дома.
– Пожалуйста, ваш адрес, мистер Граймс.
Я назвал адрес отеля «Святой Августин». Если кто-нибудь, разыскивая меня, забредет в этот банк (а это весьма маловероятно), то ничего нового обо мне не узнает.
– Вы один будете иметь доступ в сейф?
Уж наверняка никого другого не нужно, подумал я, но вслух просто сказал:
– Да, я один.
– Оплата двадцать три доллара в год. Как вы желаете уплатить – наличными или чеком?
– Наличными, – ответил я и протянул клерку сто долларов. На его лице ничего не отразилось. Очевидно, он считал, что я вполне похожу на клиента, который запросто носит с собой стодолларовые бумажки. Я счел это хорошим предзнаменованием.
Благоговейно разгладив кредитку, клерк отправился в кассу. Я же непринужденно сидел у стола, кончиками пальцев притрагиваясь к своим конвертам. Как это ни удивительно, все это время я совсем не заикался.
Мне вручили сдачу и квитанцию, и я последовал за клерком в банковский подвал. Там царила невозмутимая, почти набожная тишина, побуждавшая говорить шепотом. Цветные витражи в окнах были к месту в этом подвале, хранившем легенды о способностях и талантах вкладчиков. Служитель подвала дал мне ключ от моего сейфа и повел в глубь молчаливого храма денег.
Идя со своими конвертами в руках, я невольно спрашивал себя, откуда все эти богатства, как были собраны банкноты, акции, облигации, драгоценности, хранящиеся здесь в запертых ящиках, сколько было пролито пота и крови, сколько совершено преступлений, через сколько жадных рук прошли все эти ценности и деньги, чтобы залечь потом в этой священной стальной пещере.
Когда он своим и моим ключом отпер два разных замка и вытащил из гнезда мой ящик, я бросил взгляд на служителя. То был старик с нездоровым, бледным от постоянного пребывания в стальном подземелье лицом. Он производил впечатление человека, безразличного ко всему и мало о чем размышляющего. По-видимому, сюда подбирали именно таких людей. Пытливый человек тут быстро сошел бы с ума. Не мешкая служитель отвел меня в уютную кабинку с занавесками и, уважая тайну частной собственности, оставил наедине с моим ящиком.
Я вскрыл конверты и переложил все деньги в ящик. Глядя на аккуратно уложенные пачки долларов, я тщетно пытался предугадать, к чему же в конце концов они меня приведут. У меня было такое ощущение, будто я гляжу на еще не включенную мощную машину, обладающую страшной силой.
Я закрыл ящик, крышка его захлопнулась, тихонько лязгнув. Вместе со служителем мы прошли вдоль длинного ряда сейфов к тому месту, где он поставил в гнездо мой ящик, заперев его на два замка. Свой ключ я опустил в карман.
