– И есть еще истории о привидениях, – продолжил Нюберг.
Последовала пауза.
– Истории о привидениях? – переспросил Йоаким. – Агент ничего такого не говорил.
Он хотел было покачать головой, но Катрин сказала:
– Я слышала пару, когда пила кофе у наших соседей, Карлсонов. Но они сказали, что в них не верят.
– Да у нас нет времени на привидения, – прибавил Йоаким.
Нюберг кивнул и пошел в сторону прихожей.
– Когда дома долго пустуют, люди начинают выдумывать всякое. Давайте сделаем пару фото во дворе, пока не стемнело.
Нюберг закончил визит быстрым осмотром подсобных помещений.
– Их вы тоже собираетесь ремонтировать? – спросил он, заглядывая в пыльное окно.
– Конечно, – ответил Йоаким. – Постепенно все сделаем.
– И будете сдавать в аренду?
– Может быть. Мы подумываем открыть отель через пару лет.
– Многим на острове приходила в голову это идея, – заметил Нюберг.
Под конец он сделал десяток фотографий семьи на фоне дома. Катрин с Йоакимом стояли рядом, жмурясь от холодного ветра. Йоаким выпрямил спину и подумал, что соседний с их жилищем дом в Стокгольме удостоился трех разворотов в журнале «Красивые виллы», тогда как здесь об его семье расскажет только статья в «Эланд-постен».
Габриэль, одетый в зеленую куртку, сидел на плечах у Йоакима. Ливия в вязаной шапочке стояла между родителями и с подозрением смотрела в объектив.
Позади них, подобно горе из дерева и камня, возвышался Олудден.
Когда репортер уехал, вся семья отправилась на пляж. Ветер усилился, и солнце висело низко над крышами. Воздух наполнился запахом морских водорослей.
Казалось, они спускаются к пляжу на краю мира… Вдали от всех людей. Йоакиму нравилось это ощущение. Северный Эланд представлял собой крошечную полоску земли под бескрайним небом. Здесь плоская равнина плавно переходила в море, превращаясь в его глинисто-песчаное дно. Ровную линию пляжа изредка нарушали заливы, отделенные от моря песчаными косами.
Впереди к темно-синему небу устремлялись маяки.
Маяки Олуддена. Холмы, на которых они стояли, казались Йоакиму рукотворными, словно кто-то сделал в море насыпи из камня и гравия, подпер их большими камнями и залил сверху бетоном. В пятидесяти метрах к северу шел волнорез из больших камней, призванный защитить маяки от зимних штормов.
Ливия, державшая в руках Формана, внезапно устремилась к узкой дамбе, ведущей к маякам.
– Я с тобой! Я с тобой! – крикнул Габриэль. Но Йоаким удержал его, сказав:
– Мы пойдем вместе.
Через тридцать метров дамба разделялась на две узкие дорожки, ведущие к маякам. Катрин громко сказала:
– Не беги так быстро, Ливия! Это опасно.
Девочка остановилась и, показав рукой на южный маяк, крикнула:
– Это моя башня.
– Нет моя, – крикнул Габриэль.
– Моя, и точка, – заявила Ливия, использовав свое любимое выражение, выученное в детском саду.
Катрин поспешила к дочери и кивнула в сторону северного маяка со словами:
– Тогда это моя башня.
– Прекрасно. А я в таком случае беру себе дом, – сказал Йоаким.
Ливия засмеялась, но Йоакиму было не смешно при мысли о том, сколько работы его ждет предстоящей зимой. Ему и Катрин надо еще найти работу в школе, а по вечерам они будут заниматься ремонтом. Йоаким обернулся к дому.
«Уединенное место», – вспомнились ему слова из объявления.
Йоаким еще не привык к размерам нового дома, возвышавшегося над равниной. Две печные трубы, черные от сажи, поднимались над черепичной крышей. В окне кухни горел свет, но веранда и остальные комнаты были темными.
