– Ладно, мам.
Пока старший брат разговаривал, Мишка в нерешительности стоял перед дверью бабушкиной комнаты. Боялся ли он? Да, страх был, но это, наверное, при данных обстоятельствах было нормальным. Он боялся ровно настолько, насколько может бояться мальчик его возраста.
Несколько раз сглотнув, Мишка, наконец, толкнул дверь. Мальчик смотрел в темноту. Несколько ободрённый голосом разговаривающего с мамой старшего брата, он осторожно, с опаской переступил порог комнаты. «Темнота не кусается, а под кроватью и в шкафу не водятся монстры», – сказал однажды папа. «А если темнота всё-таки укусит?» – подумал сейчас Мишка.
Глаза медленно привыкали к мраку. Лишь только тонкая полоска между занавесками пропускала с улицы тусклый, робкий свет. Мишка сделал маленький, боязливый шажок вперёд, в том направлении, где лежала под одеялом безмолвная бабушка Шура. Хоть Мишка и испытывал страх перед темнотой, включить свет в этой комнате он боялся ещё больше. Ещё один шажок вперёд. Темнота исторгла стон. Глухой, отчётливый. И страшный. Мишка его точно услышал. За окном вдалеке пророкотал гром – словно в ответ на стон. Дрожа, мальчик остановился, попытался оглядеться в темноте. Теперь, когда глаза привыкли, он стал узнавать окружающие предметы, однако они казались ему какими-то не такими. Ему чудилось, что они зловеще наблюдают за ним, будто у них есть глаза и уши. Вдруг комната представилась ему полной разных коварных ловушек. Везде подстерегала опасность, и темнота следила за каждым его шагом. Мальчик обернулся: тусклый прямоугольник раскрытой двери казался таким далёким, почти недосягаемым.
Мишка вздрогнул, едва не вскрикнув. Стон прозвучал громче. И ближе. Мишка, затаив дыхание, стал всматриваться. Одеяло казалось нечётким расплывчатым пятном, и, к ужасу мальчика, оно стало менять свои очертания, стало расти и подниматься вверх, к самому потолку…
Они с братом ведь не так часто заходили к бабушке в комнату, и она успела превратиться в голодного и злого монстра. Теперь она – монстр! И она их съест!
– А-а-а-а-ы-гх… – раздалось с кровати. Одеяло сползло на пол и двинулось к мальчику.
Развернувшись, Миша с криком бросился бежать. Спасительный прямоугольник дверного проёма резко приблизился. Он мгновенно выскочил в коридор, захлопнув за собой страшную дверь. Вбежал в комнату, где сидел брат. Мальчик задыхался, был бледным, и глаза его стали влажными от слёз.
– Ты что? – привстав, Андрей вопросительно поглядел на брата. – Что-то с бабушкой?
– Она… она… бабушка… она… бабушка превратилась… в огромного монстра… – всхлипывая, пролепетал Мишка.
– Да быть такого не может. Ты выдумываешь, – однако в голосе Андрея проскользнула тень тревоги. «Вдруг бабушке стало плохо?»
– Ничего я не выдумываю, – сдавленно произнёс мальчик. – Она… Бабушка… рычала в темноте!
– Вот только не хнычь. Ты мужик или кто?
Слова старшего брата подействовали на Мишку гипнотически. Он утёр слёзы, зашмыгал носом. Конечно, он мужик.
– Что мы теперь будем делать? – спросил Миша, немного успокоившись. Брат не даст его в обиду.
– Сейчас мы пойдём к бабушке и посмотрим, как она, – сказал Андрей. – Бери меня за руку и идём.
Мишка протянул ручонку, и Андрей крепко сжал её. Наверняка его младшему братишке всё только померещилось. Они вошли в коридор, встали у закрытой двери. Андрей взглянул на брата – тот зажмурился.
– Ты свет в комнате включал?
