– Просто живот надорвешь, – сказал Ваймс. Какая-то мысль билась у него в голове, требуя внимания.
– Это для господина Герхардта Крюка, главы Гильдии Мясников, – сказал Дракон. – Жена ему сказала, что у всех порядочных людей есть герб, а кто мы такие, чтобы спорить с дочерью колбасного магната? Так что мы сделали для него красный щит, в цвет крови, с синими и белыми полосками – в цвет мясницкого фартука, рассеченный перевязью из сосисок, а в центр поместили руку в перчатке, сжимающую тесак, – в боксерской перчатке, потому что всякий хороший боец тоже в своем роде мясник, ах-ха. Девиз – Futurus Meus est in Visceris, что переводится как «Мое будущее во внутренностях»: намек одновременно на его профессию и на давнюю традицию, ах-ха, предсказания…
– …будущего по внутренностям, – закончил Ваймс. – Потрясающе.
Мысль, пытаясь привлечь к себе внимание, отчаянно заколотила изнутри в череп.
– А вот этот герб, ах-ха, для Рудольфа Горшка из Гильдии Пекарей, – сказал дракон, указывая костлявым пальцем на третий щит. – Сможете сами его прочитать, командор?
Ваймс угрюмо взглянул на герб.
– Ну, он разделен на три части, и тут нарисованы роза, пламя и горшок, – сказал он. – Э-э-э… В печи горит огонь, а горшок, наверное, для воды…
– И отсылает к имени. Как и роза, – добавил Дракон.
– Но его же не Розой зовут… – Ваймс недоуменно моргнул. – Роза золотая, как пшеница, значит, это намек на зерно. Зерно, огонь и вода! Ох. А еще золото – это руда, а его зовут Рудольф… Только горшок какой-то странный… как будто ночной.
– Пекарь по-лататиански – pistor. Почти как писсуар, – сказал Дракон. – Да вам впору самому становиться геральдистом, командор! А девиз?
– Quod Subigo Farinam, – прочитал Ваймс и наморщил лоб. – «Потому что»… Тут что-то про зерно или про муку, да?.. А хотя погодите-ка… «Потому что крутой замес»?
Дракон хлопнул в ладоши.
– Превосходно, сэр!
– Я погляжу, вы тут развлекаетесь на полную катушку, – сказал Ваймс. – Что, это и есть геральдика? Шарады и каламбуры?
– Конечно же, это лишь малая ее часть, – ответил Дракон. – Эти гербы довольно нехитрые. Мы, по сути, выдумываем их с нуля. Тогда как гербы древних родов, таких как Шноббсы…
– Шноббсы! – воскликнул Ваймс, которого наконец-то осенило. – Точно! Вы говорили про Шноббсов! Когда перечисляли знатные семейства.
– Ах-ха. Простите? Ах да. Верно. Да, действительно, очень почтенный род. Ныне, увы, пребывающий в упадке.
– Вы же не хотите сказать, что Шноббс… капрал Шноббс… – с дрожью в голосе проговорил Ваймс.
Снова со стуком раскрылась книга. В рыжеватом свете Ваймс мельком увидел несколько перевернутых щитов и буйно разросшееся генеалогическое древо.
– Ну надо же. Вы говорите о С. У. С-Дж. Шноббсе?
– Э-э-э… да. Да!
– Сыне Сконнера Шноббса и леди, обозначенной здесь как Мэйси с улицы Вязов?
– Возможно.
– Внуке Сляпа Шноббса?
– Похоже на правду.
– Того самого, который был незаконорожденным сыном Эдварда Сен-Джона де Шноббса, графа Анкского, и, ах-ха, горничной неизвестного происхождения?
– Святые угодники!
– Граф умер, не оставив наследников, кроме того, ах-ха, того самого Сляпа. Нам так и не удалось пролить свет на местонахождение его потомка – по крайней мере, до сей поры.
– Святые угодники!..
– Вам знаком этот господин?
Ваймс изумленно замер, впервые в жизни столкнувшись с тем, как Шноббса кто-то всерьёз называет «господином».
– Э-э-э… да, – ответил он.
