Фолко украдкой оглянулся и произнес:
– Мне вот что интересно. Кристина до сих пор пользуется своим… даром?
– Нет, – уверенно ответила Тайна. – Ее картинки больше никого не могут убить.
– Это точно? Почему ты так решила?
– Я видела, как она нарисовала одного из санитаров, мертвого, в петле. Он до сих пор жив, ходит как ни в чем не бывало и даже не думает вешаться.
– Понятно, – кивнул Фолко. – Но это еще ничего не доказывает.
– Разумеется, доказывает. – Тайна наградила молодого человека прохладным взглядом. – Кристина все время что-то малюет – на стенах, подоконниках, даже на салфетках в столовой. Сегодня за завтраком Мамонт вытирался такой. Ее рисунки лишились силы.
– Интересно почему…
– Какая разница? – безразлично уронила Тайна.
* * *
На ужин была запеканка из гречки. Тайна без энтузиазма прожевала сухую, царапающую горло массу и запила ее глотком чуть теплого чая.
– Она права, – вслух подумала Тайна.
– Кто? – спросил сидевший напротив нее Мамонт.
– Одна больная из нашей палаты. Она считает, что повара нас травят, и постоянно пишет об этом президенту.
– А, ну это еще ничего, – молодой человек издал басовитый смешок. – В нашей палате один дед письма самому Ленину пишет.
Однажды Тайна своими глазами видела Ленина, на балу у мадам Тюссо. Но тот факт, что некоторые пациенты краснодарской психиатрической больницы состояли в переписке с экспонатами «Лучшего в России музея восковых фигур», явился для Тайны новостью.
– И что, Ленин ему отвечает? – спросила она.
– Сомневаюсь, – фыркнул Мамонт. – Ну а то, что нас травят, я с первого дня понял. После того, как на завтрак дали кашу с салом!
За спиной Тайны возникла Кристина.
– Наелась? Идем.
Тайна, без сожаления оставив гречневую запеканку, пошла следом за художницей. Мамонт и Олеся проводили их удивленными взглядами. Девушки молча поднялись на второй этаж и остановились возле окна. В коридоре никого не было.
– О чем будем говорить? – поинтересовалась Тайна.
За окном начинало темнеть. Ветер стих, и парк пребывал в оцепенении, словно зачарованный гипнотическим маятником.
– О нас. И о том, что здесь творится, – проговорила Кристина.
– Я уже знаю, что повара нас травят… если ты об этом.
– Слушай, не придуривайся, – устало отмахнулась Кристина. – Все очень серьезно. Или ты думаешь, я просто так решила поболтать?
– Рассказывай. Я слушаю.
Кристина задумчиво посмотрела на деревья за окном, хотя казалось, что ее взгляд устремлен намного дальше.
– Все дело в этой больнице, – сказала она. – И в Игоре Валерьевиче. Его интересует не только психиатрия. Он исследует… таких, как мы.
– Каких таких? – не поняла Тайна.
– Каких таких! – передразнила Кристина. – Экстрасенсов. Сверхлюдей. Тех, кто обладает особыми талантами!
– А я здесь при чем?
Некоторое время Кристина молча стояла, сложив руки на груди и глядя на Тайну.
– Я так и знала, что у тебя не все дома. Ты не просто странная. Ты вообще ничего не понимаешь!.. Посмотри. – Она задрала пижаму, продемонстрировав впалый живот и торчащие тазовые кости. – Что это, по-твоему?
– Шрам, – пожала плечами Тайна. – От моего жала.
– Точно. А где шрам от моего меча? Следователь говорил, что ты не была ранена, а я отлично помню, как проткнула тебя насквозь!
Тайна расстегнула пижаму, обнажив грудь. Никакого шрама не было.
– Нет шрама, – согласилась она, застегивая пуговицы. – Ну и что здесь такого? Это же был всего-навсего меч. Почему я должна меняться из-за какого-то меча?
