Возможно, Ульрик Первый втайне боялся мятежей и бунтов, ведь его политика была далека от совершенства и граничила с жестокостью. Но эту тревогу он сумел внушить своему сыну, а тот – своему. Так и повелось с древних пор, что каждого одаренного сочинительским талантом отмечали в Книге Страха. Некоторые скрывали свой дар и весьма успешно, а кто-то был пойман и отправлен в наказание сочинителем в любую дворянскую семью. Под строгим присмотром те писали книги для взрослых и сказки для детей.
Через несколько десятков лет после введения окончательного закона сочинители-бедняки поняли, что жить за дворянский счет и заниматься любимым делом им выгодно, и стали сами сдаваться властям, в надежде на сытую жизнь. Тогда в закон внесли правки. Любой желающий писатель, поэт или сказочник мог предложить свои услуги богатой семье, но если он оказывался бездарностью, то отправлялся на рудники.
Имен в Книге Страха стало появляться все больше. Имена бездарей и самозванцев выжигали со страниц волшебным огнем, имена умерших сочинителей смывали волшебной водой, чтобы оставить места для новых записей. После магических исправлений бумага становилась белой и ровной, словно ее и не касались чернильным пером.
Андре смотрел на свою подрастающую дочку и понимал, что на нем повисли два тяжких греха.
Он убил человека и избавился от тела сразу после рождения дочери, а потом не написал королю просьбу зарегистрировать ее в Книге Страха. Велик был риск, что Его Величество Бреон заинтересуется исчезновением врача, а может это всего лишь опасения встревоженного убийцы.
Девочку назвали Дейна. Красивое и звонкое имя, острое, как серебристое лезвие меча. Внешне она походила на отца – те же аристократично тонкие черты лица, слабый румянец на щечках, те же жесты и походка. И только пронзительный взгляд серых глаз достался ей от матери.
Глаз, которые очень плохо видели.
Лилиан родила больного ребенка, но пока Андре старался скрыть нарастающее раздражение. Он любил дочь, но терпеть не мог связанные с ней проблемы. Как потом ее замуж выдавать? Дейна плохо видела левым глазом и почти не видела правым, а пошла ножками и вовсе в три года года. Слабая, часто плачущая, цепляющаяся за материнскую юбку девчонка пробуждала в отце смешанные чувства.
Княгиня Нейта Морлан, видя состояние сына, подливала масла в огонь.
- Жаль, что на тебя похожа девочка, - сказала однажды, во время прогулки по саду, пожилая женщина, когда рядом не было ни мужа, ни невестки. – Одно лицо. Можно было бы обвинить Лилит в измене.
- Следите за языком! – нервно огрызнулся княжич.
Нейта развела руками, отряхнула с темно-алого бархатного платья тополиный пух, поправила выбившиеся из тугого черного пучка прядки волос.
- А что я такого сказала? Ох… Хорошо, что Пол вырос здоровым и умным. Весь в вас, сын мой, - добавила она, чуть улыбнувшись.
Андре лишь вздохнул и продолжал молча идти вперед, разглядывая идеально выстриженные покорными слугами зеленые кусты. Да, Водные Боги подарили ему замечательного наследника – зато потом взяли плату за это сполна.
- А Дейна растет своенравной и упрямой девчонкой, - произнесла Нейта низким голосом, и выразительно посмотрела на сына. – Знаете, что она заявила недавно князю?
- И что же? – спросил Андре устало, угрюмо и сумрачно.
- Князь повысил на девчонку голос, а она как запищит: «Не кричите на меня! Не смейте на меня кричать!» - с возмущением и надрывом произнесла княгиня, затем остановилась, вплеснула смуглыми руками и повернулась к сыну. – Это ли достойное поведение для княгини?
