NORGE 9999 - страница 6

Местный пастор был возмущен происходящим и боролся с этим язычеством как мог, однако тропинка к излучине ручья только укреплялась и камни складывались в ступеньки к Застенчивому Густаву. Пепел в костровище паломников не успевал разнестись ветром. Утром очередные теплые угли сушили сердечные слезы тех, кто выговорился, очистился и получил окрыленную надежду. И он махал на прощание белой морде Застенчивого Густава, выглядывающей из-за рябины.

Лучшая награда рассказчика – яркий огонь в глазах слушателя. Значит, история продолжается, значит, мы взаимодействуем не только в мире, который можно потрогать, но и в воображении. Свет в глазах Итулля от истории про Застенчивого Густава мы с Ульяной ощущали спинами с заднего сиденья автомобиля, петлявшего между скалами. Ехали мы молча с послевкусием океана в ушных раковинах. А на нашей обуви остались сувениры – песчинки.

—= письмо терапевту =—

Часто задумываюсь, кто это отражается напротив меня в глади озера и что этот человек привёз с собой, кроме вещей в новую страну?

В эту арктическую рыболовную деревню приехало наследство от дедушек и бабушек. И всех до них. Почти 90 килограммов бородатого отпрыска. Щурится на полярном солнце и северном ветре материализовавшаяся история семьи.

Маленький семейный завод по производству энергий мозгом. Мой вечный подарок на день рождения. Куда потратить этот подарок? Вопрос на миллион мыслей и обратных связей, практических опытов, проверяющих очередную гипотезу.

Искусство принимать решения. На что потратить следующие 10 лет? В какую очередную школу 10-летку пойти, чтобы на выпускном не краснеть перед собой-первоклассником? И ответственность эта исключительно внутри меня. Астролог и карты, волнительные сессии с коучем и путешествия в подсознание с психотерапевтом, инсайты от книг авторитетов и даже семейные легенды – всё это внешние инструменты. А что же я? А куда я сам?

Жилистый прадед, который всегда скажет: «Всё это временные трудности, чего убиваться-то? Всё обязательно наладится. Это инстинкт выживания нашего рода. Это наш вечный подарок тебе на день рождения. А вместо того, чтобы сливать так много от нашего подарка в канаву тревожности и сомнений… Вместо этого потрать его на что-то, что пригодится в неминуемо великолепном будущем созидания».

Генеалогию обычно визуально сравнивают с деревом. Мне больше импонирует круговорот воды. Предки – это ручейки и реки. Счастливый рыбак пытается справиться с трофеем в реке. Рыбак весь в брызгах. А капли этих брызг здесь и сейчас, но попали они в этот поток реки далеко в прошлом – день или год назад с расстояния километров, невидимых даже в бинокль.

Почему же я всё ещё бобыль? А что, если моя река – это старица после весеннего половодья – высыхающая лужа с головастиками и кувшинками? Или, может быть, я уже в океане, и моя судьба – испариться в облака с надеждой пролиться не в пустыню, а в красивые зелёные горные болота? Ополоснуть пушицу и морошку и весело начать свой путь с чистым ручьём.

Другая моя теория о том, что я превратился в ледник. Текло, спешило, обтекало валуны, собиралось… Но вся эта масса воды остановилась. Неподвижный потенциал, если и придёт в движение, будет предпосылом существенных и видимых из космоса изменений. Король страны фьордов будет гордиться ещё одним.

Кто, какие силы растопят мой ледник? Душевные люди отрасли исследования книжных полок моих мыслей? Те, кто захотел увидеть диафильмы моего воображения? Эти отважные знакомы с моим уязвимым, светящимся в ледяной пещере тающего ледника.