Воробей позвонил в квартиру, и Рита открыла ему дверь. Воробей изобразил на лице подобие улыбки – Рита не стала изображать ответную радость.
– Привет, – поздоровался Воробей.
Рита, ничего не ответив ему, вернулась в комнату.
Воробей, недовольно хмыкнув, без приглашения зашёл в квартиру и, не разуваясь, прошёл в комнату, где в кресле около журнального столика присела Рита, поджав под себя ноги.
Воробей не стал уже скрывать недовольства. «Всё одно к одному», – подумал Воробей, начиная психовать.
– Не понял я, что за приём, Ритуля? – спросил он девушку, повышая голос.
– А что тебе не нравится? – ответила она ему вопросом на вопрос.
– Ты думаешь, если с легавым связалась, то недосягаемой стала?
– Да пошёл ты! – дерзко ответила Рита.
Воробей уже не сдерживал себя и влепил ей сильную пощёчину.
От неожиданности Рита истерично выкрикнула:
– Не тронь меня, гад!
Воробей стал возбуждаться и опять нанёс Рите сильную пощёчину.
– Не тронь меня, гад! – со злобой, но уже не очень громко произнесла Рита.
– Подстилка ментовская! – выкрикнул Воробей.
Он скинул с себя малиновый пиджак, грубо схватил девушку за волосы на затылке и поволок её к дивану.
– Сволочь! – произнесла Рита, скривив от боли лицо.
Воробей кинул её на диван, а сам стал быстро снимать с себя штаны. Рита сделала попытку встать, но он опять поставил ей сильную пощёчину и полез на неё.
Изнасиловав девушку, Воробей стал надевать на себя штаны, с издевательской улыбкой глядя на неё.
– Ну что, сучка, получила удовольствие?
Рита обнажённая, не шевелясь, лежала на диване и молча глядела в потолок. Воробей уставился на неё, разглядывая её красивое тело. Рита перехватила его сальный взгляд и накинула на себя покрывало. Воробей достал из кармана небольшой целлофановый пакетик с кокаином и небрежно кинул его на журнальный столик.
– На. Заработала.
Супруги Борисовы прожили в Норильске всю жизнь, приехав сюда в середине шестидесятых, сразу же после института. Им пришлось задержаться в Норильске, чтоб муж мог доработать в районах Крайнего Севера до пятидесяти пяти лет и выйти на заслуженный отдых со значительной прибавкой к пенсии. Теперь, выработав стаж и оформив пенсию, Борисовы готовились к переезду на материк.
В Норильске в девяностые, как и по всей стране, было безденежье. Зарплаты уже не казались такими большими по сравнению с материковскими, как в советское время, а цены на продукты, да и на всё прочее, были просто космическими. В связи со всем этим недвижимость уходила, можно сказать, за копейки, потому что желающих выехать с Севера было полно, а желающих приехать – наоборот практически не было. На свою шикарную квартиру на Ленинском проспекте, 17, в доме сталинской постройки, они кое-как нашли покупателя, выручив за неё значительно меньше, чем изначально запросили.
– Вы расчёт уже произвели? – обратилась нотариус к покупателям и продавцам.
– Нет, – почти в один голос ответили они, замотав головами.
– Тогда вон за тем столиком можете пересчитать деньги, – подсказала нотариус, указывая на столик.
Борисовы очень волновались, у обоих выступила испарина – сумма для них была достаточно внушительной. Пересчитав все деньги, Борисова сложила их в свою дамскую сумочку и крепко зажала у себя под мышкой.
Получив на руки договора купли-продажи и договорившись с покупателями, что Борисовы смогут пожить в своей квартире ещё две недели, чтоб была возможность отправить контейнер с вещами на материк, они вышли от нотариуса и пошли домой.
