Я посмотрел на неё и не понимал, как её удаётся лежать на волнующемся диване.
– Я знаю… – начал я.
– Я тоже! Я тоже знаю! – подхватила меня Саша.
Марк двигал губами и языком, но ничего, что оттуда вышло, не отложилось в моей голове.
– Заткнись! Ты мешаешь врачу своими разговорами! – крикнул я ему.
Я хотел положить руки на стол для удобства, но стола под ними не оказалось. Я снова был в той же квартире, как и год назад.
– У меня есть рецепт… У меня есть рецепт… – пытался я убедить то, что уже давно ушло.
– Дорогой, сейчас не время для курицы этой, – Саша ласково обратилась ко мне.
– Соберитесь все сюда, – сказал я им.
Мы все, кроме Светы, приблизились друг к другу. Марк ударился лбом об меня, а боль почувствовал я.
– У меня всё на месте, – сказал Марк, обтрагивая себя.
– Возьмите себя в руки, – сказал я.
Они обняли себя.
– Мы в реальности? – я задал вопрос Марку.
– Да, как и до этого, – ответил он мне с лицом эксперта.
– Я тоже так думала, а потом вспомнила и забыла, и потом думала в лесу, а потом думала и забыла… – говорила Саша.
– Нам надо в магазин, – сказал я.
– А там что? – спросила она.
– Чтобы не сойти с ума.
– Ты иди… А я не знаю, что за город это, – качаясь, сказал Марк.
– Я знаю, и у меня есть рецепт… От ума… м?.. аша… с?.. аша, пошли.
– Пошли… – Саша встала, запнулась об стол и куда-то упала.
Я встал и пошёл в… раздевалку. Я повернул налево, но оказался в коридоре, который был справа. Я повернул налево на склад, но оказался в коридоре, который был сзади. Я повернул направо, и оказался в коридоре, который был справа. Я пошёл по коридору, но всё время приходил в комнату, в которой была другая комната. Мне неизвестно, сколько я ползал, но колени начали болеть. От вспышки захотелось пить. Я загребнул рукой снег, но рука застряла в пустом чужом ботинке.
– Марк! – крикнул я.
Марк вышел из декоративной прямоугольной дыры в стене.
– Магазин далеко…
– Ща я… Ща соберу тебе сумку… – пробубнил он и вернулся обратно за стену.
– Марк! – крикнул я.
Марк вышел из декоративной прямоугольной дыры в стене.
– Магазин далеко…
– Ща я… Ща денег дам на поезд… проезд… – пробубнил он и подошёл к висящим одеждам.
Покопавшись в пальто, он достал монетки. Они полились с его руки на столик. Мне было жарко в куртке.
Я потянулся к кружкам, но ни один из них не отлеплялся от стола, сколько я не пытался.
– Проблема… – сказал я.
– Положил руку на стол, – сказал Марк.
Я положил руку на стол, он перевернул её ладонью вверх и положил в неё деньги. Радостный, я сжал ладонь и хотел отнести её в карман, но не смог её поднять, мне не хватало сил.
– Бля… У тебя есть… Деньги полегче? – обратился я к нему.
– Не знаю, надо поискать, – он снова начал шариться в куртке.
Я потёр глаза и лицо и ощутил свежий прохладный летний ветерок, тепло летнего заходящего солнца и летней восходящей новой луны, и от жары снял шапку. Открыв глаза, я увидел летний закат за фоном летнего города, покрытого летним снегом. Он падал на летних людей, по-зимнему тепло одетых. Толпы их ходили куда-то, стояли на красных и зелёных светофорах, принимая на себя оранжевеющий свет с неба, медленно сменяющегося голубым и синим. Я оказался в пространстве улиц, оказался на остановке. Ногам было холодно. Люди дышали паром, но от этого теплее не становилось.
– Да ну тебя! – сказала какая-то бабка и уселась на скамейке.
Троллейбус подъехал и остановился передо мной. Я поспешил к нему. Но у самой двери моя нога прилипла ко льду, и я не мог поднять её на ступень троллейбуса, хотя одна уже была там. Дёргая ногу, я побоялся её оторвать, но скользкий лёд заставил меня подскользнуться и я чуть не упал в проходе троллейбуса, но вовремя схватился за поручень. Женщина кондуктор подошла ко мне, и я очутился на сидении.
