– Ого… Интересно… – сказала Саша.
– Ну прикольно, – сказала Света без особого энтузиазма.
– А, я знаю. Это у тебя всплыли воспоминания и старые впечатления того момента, когда мы бензин нюхали с пацанами, – сказал Марк и заулыбался. – Да-да, помутнение рассудка, приятный звук, глюки, ага… Давно это было. Удивительно, что ты ещё помнишь это так.
Саша укоризненно посмотрела на Марка.
– Да, возможно, так оно и есть, – равнодушно согласился с ним я.
«Они даже не обратили внимание на то, что я сказал «Приснилось мне КАК-ТО». Так что это не обман, раз я указал, что это приснилось мне как-то, а не сегодня. Но… Неужели им настолько похуй на то, что я говорю, что они даже не обращают внимания? Или я говорю так странно, что уже и непонятно, что я говорю, и они с этим смирились? И что? Если они привыкли, то они вообще нихуя не понимают, что я говорю? Ну или только часть?», – подумал я. Действительно странно. Ну, да и похуй.
– А как ты ощутил, что распадаешься на нефть? – неожиданно спросила Саша.
– Да я… Как-то и не особо это ощутил как-то. Я проснулся уже к этому моменту, и пока просыпался, то понял, что, куда и как там в этом сне.
– Поня-я-ятно… – протянула она.
Тишина повисла среди нас, и никто не знал, как её отпугнуть. Да никто и не хотел. Все думали о том, когда же, наконец, жизнь вернётся в их существование. Как мне представляется, во всяком случае. Потому что подобающе именно таким размышлениям я себя и ощущал.
– Кто-нибудь кушать хочет? – Саша прервала общее молчание.
– Не, – сказала Света.
Марк помотал головой.
– Нет, спасибо, – сказал я.
– Ну тогда пойдёмте в зал, что тут сидеть? – сказала Саша и взяла свою кружку с чаем.
***
Мы все поступили так же, как и Саша, и отправились в зал, где золотистый свет люстры приятно контрастировал с хмурым сиянием улицы. Мне казалось это уютным, напоминало времена, когда мы с родителями ходили в гости к родственникам на какие-нибудь праздники в летние дождливые дни, где они включали свет, даже если на часах был разгар дня. Безжизненный свет прохладных пасмурных дней встречался с теплотой и светом квартиры, в которой был праздник. Мне это нравилось.
Усевшись на то же место, где я сидел и прошлым вечером, я отхлебнул немного чая. Саша и Марк сели вдвоём на диван напротив меня, а Света села в кресло. Все снова молчали.
– Мне нравится, как угрюмый свет с улицы разбавляется тёплым светом квартиры, – решил я поделиться своими чувствами, хотя я их не чувствовал, поэтому это, скорее, краткий пересказ ассоциаций и воспоминаний.
Все сидели с пустыми глазами, направленными в никуда в направлениях потолка, пола и стен, и, казалось, что всех в комнате, помимо меня, заменили манекенами. Хотя, может, манекены так себя и ощущают.
– Да, приятно, – еле слышно пропищала Саша, словно была готова вот-вот разрыдаться.
– Знаешь тогда, где тебе понравится? – спросил Марк.
– Где?
– В Питере… Там подобные условия для уюта часто можно встретить, потому что часто пасмурная погода там.
– Да не… Мне не очень нравится в Питере, – ответил я.
– А ты там был? – он улыбнулся, словно я сказал какую-то очевидную глупость.
– Ну да, разок.
– И не понравилось?
– Да как-то не особо.
– А почему?
– Ну как-то вот так… Мне не было там уютно в таких условиях просто, – старался я максимально вежливо уйти от разговора.
– Почему?
– Ну… Наверное, потому что я там не ощущаю себя уютно вообще, потому что это чужой город, в котором я чужой.
