Хэверхилл, штат Массачусетс
Позже она четко помнила лишь то, как поднималась на холм через лес Питтман-стрит. Внутри все болело, а лицо пылало от жара. Вик едва держалась на ногах, выходя из леса во двор.
Левым глазом девочка ничего не видела, словно его вычерпали ложкой. Та сторона лица была липкой – скорее всего, потому, что глаз лопнул, как спелая виноградина, и стекал по щеке.
Вик с грохотом наткнулась на ржавые качели.
Отец протирал замшевой тряпкой свой «Харли» на подъездной дорожке. Он услышал звон качелей, поднял голову вверх… и выронил замшу, открыв рот, словно хотел закричать от шока.
– Охренеть, – сказал он. – Вик, ты в порядке? Что случилось?
– Я каталась на «Роли», – ответила она. Ей казалось, что это все объясняло.
– А где же он? – спросил отец и посмотрел ей за спину, словно велик мог лежать где-то во дворе.
Вик только сейчас поняла, что не толкает «Роли». Она не знала, что случилось с велосипедом. Она вспомнила, как врезалась в стену моста и упала с велосипеда; вспомнила, как в темноте кричали летучие мыши и кружили вокруг нее. Девочка задрожала.
– Я упала, – сказала она.
– Упала? Кто-то сбил тебя машиной? – Крис Маккуин взял ее на руки. – Господи! Вик, да ты вся в крови. Лин!
Отец, как и раньше, отнес ее в спальню. Мать побежала за ними, а потом сходила за водой и тайленолом.
Только на этот раз все было по-другому. Вик лихорадило почти сутки. Температура поднималась до 39 градусов. Дэвид Хассельхофф, с пенни вместо глаз и в черных кожаных перчатках, то и дело приходил к ней в спальню. Он хватал ее за лодыжку и пытался вытащить из дома – в свою машину, только это была не КИТТ. Вик отбивалась, кричала и боролась, а Дэвид Хассельхофф говорил голосом отца, что все будет хорошо, надо только заснуть и не тревожиться. Он говорил, что любит ее, однако его лицо было искажено от ненависти, а где-то рядом шумел мотор машины. Она знала, что это был Призрак.
Порой девочка осознавала, что оплакивает свой «Роли».
– Где мой велосипед? – кричала она, пока кто-то держал ее за плечи. – Где он? Он мне нужен, нужен! Без него мне ничего не найти!
Кто-то целовал лицо Вик и успокаивал ее. Кто-то плакал. Как будто ее мать.
Она мочилась в постель. Несколько раз.
На второй день она вышла во двор – совершенно голой – и минут пять искала свой велосипед. К счастью, мистер де Зуте – старик, живший через улицу, – заметил ее и подбежал к ней с одеялом. Он завернул в него Вик и отнес ее домой. Прошло много времени с тех пор, как она ходила к мистеру де Зуте, чтобы помогать ему раскрашивать его оловянных солдатиков и слушать его старые пластинки. За прошедшие годы она считала его старым нацистским хрычом, который всюду совал свой нос и натравил на ее родителей копов, когда Крис и Линда громко спорили друг с другом. Однако сейчас она вспомнила, что он ей нравился, ее завораживали запах свежего кофе и его забавный австрийский акцент. Однажды старик сказал, что она хорошо рисует и может стать художницей.
– Летучие мыши напуганы, – сообщила она ему доверительным тоном, когда тот передавал ее матери. – Бедные маленькие создания. Кажется, некоторые из них улетели с моста и не могут вернуться домой.
