Я моргнул и посмотрел на мокриц. Они были обозначены как «Ночная кобыла» Сто двадцать четвертый уровень.
– У них ножки, похоже, слабое место, – сказал Акимыч, вытаскивая шпагу, – они тоже в броне, но тоненькие. Если подрубить, то потом со спины эту тварь нашинковать можно, только бить надо посильнее.
– Мне вот не нравятся мешки с ядом у них под жвалами, – сказала Ева, – как бы они ядовитыми плевками не пользовались. Лошади умеют плеваться?
– Верблюды умеют.
– Давайте-ка аккуратно отойдем поближе к выходу, чтобы они на нас не сагрились. Нимис, тебе такого полена для алтаря хватит? – Ева вытащила из инвентаря обрубок бревна.
– Наверное. Где ты его раздобыла?
– На аукционе купила для такого случая, в самом Шоане дерева днем с огнем не сыщешь.
– Кому алтарь? Амалее?
– Нет, Юнну-Оленю. Есть шанс, что при молитве он даст бафф на резист к ядам.
Я совершил все требуемое, и вскоре страхолюдный бог друидов проступил из полена с отвращением глядя на нас косыми глазами. Видимо, с ростом уровня религии мастерства скульптора все же не прибавляется.
После вознесенных молитв невосприимчивость к ядам обрели только мы с Гусом, остальным же досталась всякая ерунда типа небольшого прироста к уклонению. Лучший бафф получил Лукась.
«В течение этого дня вы умеете танцевать первую фигуру друидического лунного танца»
Показывать нам как выглядит друидический лунный танец Лукась категорически отказался.
Еще минут десять Ева с бесконечным терпением объясняла каждому из нас: что этот каждый должен делать и, главное категорические не делать.
– Нимис, куколки наизготове?
– Да, на панели.
– Развешивай на всех сглаз, потом швыряй куклу в того, с известняковой нашлепкой на башке. После чего начинай бегать кругами. Гус и Акимыч! Бьем только нашлепочного! Ни в коем случае не переагриваем на себя других, под хвосты не попадаем! Гус, старайся метить в лапки. Фехтовальщик… ну, не факт что ты сумеешь по нему попасть, но если и попадешь – пусть это будет глаз. Если подставились под боковой удар, или еще что – лечимся склянками! Лукась! Полностью концентрируешься только на Нимисе, лечишь лишь его. Все все поняли?
– Да!
– Ну, тогда, вперед, с богом!
Я шагнул по направлению к мокрицам и умер.
***
При смерти у меня выпал пакет с галетами. Ничего, подберут, небось. Кладбище оказалось не так уж и далеко, поэтому уже через час я вернулся обратно. Ночное зрение спало, но оно сейчас и не требовалось: посреди пещеры был разведен костер и булькал котелок с водой для кофейника.
– Присаживайся, – Акимыч подвинулся на камешке, освобождая место, и сунул в руки кружку.
Красиво, конечно, было. Ты такой – хопа! – выходишь, мокрица такая – хопа! – харкает в тебя зеленым, и ты такой – хопа! – лежишь дохлый. А потом в пещеру влетает, чуть ли не на реактивной тяге, Хохен, и делает зверушкам капец. Шедеврально!
Только сейчас я заметил отблеск костра на доспехах у стены.
– Но, конечно, ни лута, ни опыта, – сказала Ева, тыкая посохом в угольки. – Самый бессмысленный бой из всех возможных – никто ничего в принципе не получил.
– Почему же, – сказал я. – Я получил одну единицу сопротивления к магии природы.
– Хоть что-то. А к выносливости, стойкости больше ничего не упало?
– Нет, – сказал я. – Больше ничего не упало. Кроме моей самооценки.
– Впрочем, глупо было бы ждать чего-нибудь другого. Тридцатый уровень против стодвадцатых… С другой стороны, пещера очищена, можно идти дальше. Какое-то время будем пытаться пробиваться вперед вот таким образом.
