– А это вообще кто? – указала Катя на меня пальцем.
– Здравствуйте, я Алексей, очень приятно познакомиться, как ваши дела? – за последний год мой круг общения состоял лишь из носителей и жертв, предпочитавших по большей части молчать и хлопать глазами. Так что неожиданная встреча с обычным человеком застала меня врасплох, что привело к не самому удачному набору слов при знакомстве в такой ситуации.
– Отлично мои дела, вот все утро было хреново, но появился Вася с тобой, и они сразу пошли в гору.
Резкий, грубый сарказм с нотками злорадства расставил все на свои места. Вася использовал ее для питания. Легкий ежедневный перекус с доставкой на дом на протяжении шести лет. Скорее всего, когда ему было необходимо подзарядиться, он создавал ситуации, провоцирующие Катю на злорадство, а потом тихо и мирно выслушивал ее, получая свою долю энергии. А ведь она его любила своей странной, извращенной любовью.
– Кать, не заводись, не при людях. Зачем тебе эти объяснения? Прими как факт, решение я свое не изменю. – Злорадство прошел мимо нее в одну из комнат и начал копаться в шкафу. Он не хотел тратить время, потому общался как-то между делом, продолжая свои поиски в недрах вещей.
– Как это зачем? Еще вчера у нас все было прекрасно, утром ты срываешься ни свет ни заря, хотя сегодня суббота. – На место саркастичного злорадства приходила обычная истерика. – И тут ты приезжаешь с каким-то неясным мужиком и говоришь, что все кончено! Что он вообще тут делает? – снова ткнула она в меня пальцем.
– Ну хорошо, раз тебе так нужны объяснения, мои чувства к тебе остыли, – слишком сухо и мимолетно ответил Вася, вылезая из шкафа с потертым чемоданом в руках.
– Чувства, – передразнил я тон Василия и усмехнулся. Мое бестактное поведение не было понятно даже мне самому, но почему-то упоминание о чувствах из уст Злорадства звучало очень комично.
– Алексей, ты совсем дурак? – задал риторический вопрос Вася, посмотрев на меня.
– Простите, все, молчу. Мне так редко удается общаться с людьми, что совершенно разучился вести себя в обществе, – извинился я.
Пока шел наш короткий диалог, Катя молчала. По ее лицу было видно, что чувства уже начали свой хоровод, который скоро выплеснется на всех окружающих. Среди них, конечно же, была и ненависть, которая успешно набирала обороты. У меня не было времени оценить морально-этический вопрос, насколько корректно питаться чувствами бывшей женщины своего учителя, потому я просто подкрепился, возможно, немного смягчив удар, ожидающий Васю.
– Скотина!!! – ее прорвало, слезы потекли ручьем. – Четыре года я, как дура, жду предложения, а получаю от ворот поворот из-за какого-то смазливого юнца. Так ты его еще к нам домой притащил! И на его же глазах бросаешь меня? Что же вы за уроды-то такие? – в воздухе повисла тишина, ни Василий, ни я не сразу поняли сложную структуру женской мысли.
– Что? – первым очнулся Злорадство. – Ты что несешь? Ты в своем уме, женщина? Это просто мой коллега, нам жить теперь вместе, я за вещами заехал своими, потом он к себе за вещами заедет. – Вася прожил много лет, многое повидал, выслушал не меньше, но видимо, еще никогда в жизни его так витиевато не называли пидарасом. Это очень ударило по его способности осознавать собственную речь и грамотно строить предложения.
– Ой, ой, ой, – запричитал я, понимая всю глупость ситуации и фантазию Кати, – что же ты несешь, Василий.
