Ностальгии жителей Города-Дома - страница 21

Пробуждение оказалось резким и неприятным, а окружающая тишина казалась оглушающей: вокруг больше не было незнакомых людей, в ушах не гремела электронная музыка, рядом спала жена, разложив руки по кровати так, что для Кирилла осталось место только на самом краю. Красный свет сигнальных огней с крыши соседнего более низкого корпуса тускло светил сквозь толстые шторы. Подлетавшим к аэропорту вертолетам наверняка было видно, где эта крыша, вот только зачем, если рядом располагался корпус выше?

– Вряд ли на этом уровне вы найдете квартиру дешевле, – сказала риэлтер три года назад, не уточнив почему, а Кирилл и Света не спросили. Теперь Кирилл был благодарен родителям Светы за шторы – подарок на свадьбу.

В желудке ощущалась пустота, в теле – странная слабость, будто сон, вместо обещанного учеными восстановления, наоборот, поглотил последние остатки сил.

Кирилл поднялся и, стараясь не разбудить жену, пошел на кухню, где в холодильнике, как он знал, ожидали своей участи остатки салата. Часы на кухонной стене показывали глухую половину четвертого ночи, и завтра он будет жалеть о том, что поднялся так рано, чтобы поесть.

– Овощи здесь дорогие, – Светка любила повторять эту фразу, как заклинание, словно продавцы овощей однажды замучаются совестью и снизят цены. Таких заклинаний было много: в Городе-Доме нет свежего воздуха, тесно, мало зелени, не бывает тепла в ее понимании – то есть градусов тридцати – подарка от жаркого летнего солнца.

Кирилл поставил салат на стол и вонзил в дорогие овощи вилку.

Вчера Света рассказала, что на работе ее все раздражает, что Кирилл не так складывает вещи на полках, и что у нее закончилась какая-то косметика, а новая будет добираться на север целый месяц.

А до этого сказала, что Кирилл от нее устал.

– Я чувствую, что это так, – за короткую минуту до того попросив тоном, каким обычно не просят, не ставить стаканы на сушку кверху дном, – я тебе не особо нужна, так ведь?

– Шутишь? Совсем нет, – ответил Кирилл, хотя хотел сказать, что устал слушать, когда ему рассказывают об этом. Но не стал, он знал, подобный ответ приведет к неизбежному душному скандалу с десятком обвинений, главным из которых будет довод о том, что он против светиной воли затащил жену в ненавистный Город-Дом, и теперь Кириллу еще и наплевать на то, что ей плохо.

Не особо нужна? – после спрашивал сам себя Кирилл. Нужна. Но, пожалуй, он и в самом деле не испытывал потребности в постоянных придирках и упреках. А, может быть, и действительно устал от вечного недовольства. Пожалуй, знай он о том, что через три года придется слушать каждый день негатив в адрес окружающего мира, Кирилл не стал бы везти ее сюда. Да и жениться бы, скорее всего, не стал. Но он не предполагал, что к двадцати восьми годам Света явит главным своим качеством сварливость и скверный характер. Кирилл помнил ту Светку, в которую влюбился, и все надеялся, что когда-нибудь она вернется, скинет маску недовольной жены и скажет, что то была игра или какая-то глупость, и отныне все станет как раньше здорово.

А сегодня этот сон.

Холодную курицу, редкий сыр и пожухлые листья салата он запил местной ледяной газировкой, оказавшейся удивительно вкусной для места, где пищевое производство отнюдь не процветало.

Кирилл пил и медленно остывал от сна.