Одержимый благополучием и благосостоянием пригородный средний класс, разумеется, сделался предметом литературных насмешек. «Мы способны проживать глупые, нереальные, ничтожные жизни в собственных вольерах, – говорит один такой обыватель, персонаж рассказа Саки[9], писателя из верхней прослойки среднего класса, – и при этом убеждаем себя, что мы – по-настоящему свободные мужчины и женщины, ведущие разумное существование в разумной сфере»[10]. Другие авторы насмехались над «простецкими» культурными сообществами новых жилых кварталов – театральными, хоровыми и флористическими кружками, коих появилось не меньше, чем боулинг- и гольф-клубов, почти безраздельно захвативших свободное время обитателей пригородов. Немало презрения и осуждения доставалось и собственно пригородам. В романе 1910 года «Говардс-Энд» Э. М. Форстер[11] описывал пятно «бурой ржавчины», расползающееся от Лондона в сельскую местность.
Некоторые интеллектуалы защищали пригороды. Радикальный либерал и член парламента Чарльз Мастерман предрекал, что они станут ведущей формой городской жизни в XX веке и заменят сельскую местность в качестве питательной среды для новых «английских йоменов». Считалось, что население пригородов, заряженное викторианскими ценностями (такими, как самопомощь, принцип невмешательства и индивидуализм), отличается особой энергией, амбициями, прагматизмом и агностицизмом. К тому же средний класс начинал свое восхождение как новая политическая сила. Реформы 1860-х и 1880-х частично включили его в число избирателей, а в 1918 году право голоса распространилось на весь средний класс, и на протяжении всего XX века именно его предпочтения будут определять, кому править Англией. Признавая растущее влияние этого слоя, в переписи 1911 года основным критерием социального положения семьи сделали профессию мужчины – главы семейства, а не количество принадлежащей ему земли или семейные связи.
При этом новому слою общества были присущи свои ограничения. Ни политическому самосознанию, ни чувству солидарности в пригородах не было места – интересы частной жизни превалировали там над общественными заботами. В отсутствие крепкого общинного духа и понятного всем свода этических норм просело и соблюдение религиозных обрядов. Не то чтобы в пригородах распространялся атеизм; просто люди предпочитали теперь посвящать время семье, активному отдыху и покупкам. По воскресеньям вместо того, чтобы идти в церковь, обитатели новых кварталов играли в гольф или боулинг. Большая их часть по своему мировоззрению оставалась христианами, но они все меньше ощущали необходимость подтверждать это присутствием на службах. Их равнодушие к официальной церкви Англии задало тон всей нации и всему XX веку. В грядущие десятилетия англиканская церковь будет сильно влиять на культуру, но ее воздействие на людские умы и политическую жизнь существенно уменьшится.
3
Характер сельской местности
А за пригородами простиралась старая сельская Англия, стенания об упадке которой раздавались беспрестанно. Более одного миллиона англичан по-прежнему обрабатывали землю, но их доля в общем количестве трудящихся постоянно падала. В 1851 году четверть населения занималась сельскохозяйственным трудом, а в 1911-м эта цифра упала ниже 5 %. Англия теперь представляла собой преимущественно урбанизированную страну, где порядка трех четвертей населения проживало в больших и маленьких городах. Эта тенденция вызывала опасения у тех, кто считал городской образ жизни вредным для здоровья англичан.
