, ставший в 1892 году первым в истории «лейбористским»
[14] членом парламента, заявлял, что «единственный способ служения Богу – это служение людям». К англиканской церкви рабочие относились с равнодушием, и неудивительно: у нее была устойчивая репутация «партии тори на молитве».
Низкие доходы, вечная угроза нищеты и слишком явное социально-экономическое неравенство порождали среди трудового населения тревогу и злость. Классовая борьба представлялась неизбежной в стране, где даже в общественных банях существовала сегрегация между работягами и «высшими классами». В 1900 году группы социалистов, включая фабианцев и Независимую рабочую партию (Independent Labour Party, ILP), совместно с различными профсоюзными деятелями, не желавшими терять узаконенный статус тред-юнионов и право на забастовки, создали представительный Комитет лейбористов (Labour Representation Committee, LRC). Главная цель комитета (а с 1906 года – просто Лейбористской партии) заключалась в защите интересов рабочего класса в палате общин: предполагалось финансово поддерживать парламентариев, которые должны были, как выразился Кейр Харди, объединиться в «заметную лейбористскую группу… и сотрудничать с любой партией, продвигающей законодательные проекты в пользу рабочих». Комитет принял концепцию «постепенного» социализма, предполагающую шаг за шагом совершенствовать существующую экономическую, политическую и социальную систему Британии. В их планы не входила революция, только реформы.
В политической истории XX века возвышение лейбористов в парламенте и как следствие – избирательные трудности для Либеральной партии – отдельный поразительный сюжет. Уже в 1901 году фабианец Сидни Уэбб предположил, что появление партии труда напрямую угрожает статусу либералов как «прогрессивной организации с прогрессивным чутьем», а также их репутации главных противников тори. И все же первые пять лет лейбористы оставались лишь парламентской группой влияния, не претендующей на место Либеральной партии. Группа включала всего двух членов парламента, один из которых – сам грозный Харди, известный тем, что ходил на заседания в матерчатой кепке, а не в традиционном шелковом цилиндре. Одно его присутствие в Вестминстере вызывало у многих шок. «В складках монархии, – писал один журналист, – завелась республика». Пресса, преимущественно консервативная, честила Харди на чем свет стоит за его республиканские взгляды. С задней скамьи парламента он пропагандировал идею увеличенного и прогрессивного подоходного налога (который тогда платили лишь 7 % населения), за счет которого предлагал проводить социальные реформы во благо рабочего класса.
Пока еще никто особо не прислушивался к голосам лейбористов. Администрация Бэлфура, продержавшаяся с 1902 до 1905 год, не имела ни малейшего интереса к социальному законодательству, а уж идея повышения налогов большинству тори казалась попросту вопиющей. Тем не менее в 1903 году правительство издало Акт о безработных, в котором государство хотя бы признавало существование проблемы. Самой амбициозной внутриполитической законодательной инициативой правительства оказался Закон об образовании 1902 года. Он обеспечивал финансирование конфессиональных религиозных школ из местных бюджетов, причем по закону начальные школы, существующие на пожертвования и управляемые представителями англиканской и католической церквей, приравнивались к тем, которыми руководили советы попечителей. Закон вызвал бурю возмущения на скамьях либералов. Те утверждали, что акт дискриминирует нонконформистов, поскольку субсидии предполагаются в основном для англиканских школ.
