Проснулся я от того, что я обосрался. Мокрая, вонючая, еще и с каждым мгновением холодеющая жижа растекалась внутри моих пеленок.
Бля, да я даже ничего не почувствовал, какого хрена? Неужели все дети такое испытывают? Если да, то тогда понятно, чего они ревут, не утихая. Тут одним плачем не отделаешься, если бы конструкция позволила бы, хорошенько выматерился на великом и могучем… Вот только мало того, что я местный язык не понимаю, так еще и на русском говорить не могу, все из-за моего детского тела.
Попытавшись изобразить плач, на который только через минут пять прибежала мать, я моментально успокоился. Та, увидев, что я резко успокоился, стала в ступоре и смотрела, что со мной не так.
Благо, запашок был не из приятных, и, видимо, до ее все же дошло, в чем дело.
Эхх… смена пеленок! Мытье жопы! Снова пеленание… Надеюсь, я буду быстро расти, иначе такое выдержать нужно иметь стальные нервы.
Кстати, только после мытья понял, что все же родился я не девочкой. Благо, что все-таки между ног что-то болтается.
Снова лежать, завернутому в какую-то шерстяную тряпку, было неприятно. Все тело чесалось, естественно, почесаться толком я не мог, разве что только немного подергиваться, в надежде, что нужный участок тела с чем-нибудь соприкоснётся и я наконец-таки удовлетворю свое бренное и немощное тело.
Следующим моим гостем была тень четыре. Самый маленький из теней, ну, естественно, относительно маленький, ибо для меня все казалось слишком большим.
– Гхоор !Фасру рокх бай стуж!
– Что ты там вякаешь? Я ничего не понимаю!
Этот индивид после моей попытки заговорить, стал корчить рожи, а если учитывать, что я вижу лишь черный силуэт, то выглядело это действительно страшно. Ну держись, ты у меня сейчас повеселишься.
– Ааааааа, Уаааааааа, Уууааааааа – Я заревел, что есть сил, пытаясь изображать плачь.
И пяти секунд не прошло, как прибежала мать и застала моего братца со скривленной рожей, и махающим надо мной руками.
«Пум» Первый прилетел подзатыльник, отчего мой братик быстро заткнулся и пытался убежать, вот только мамаша быстро ухватилась за его шиворот.
«Шлеп, пум, бам»
Удерживая моего старшего брата, мамаша стала лупить того по заднице. Отчего по всему дому разнесся плач уже моего братца, я же тем временем, замолчав, стал смотреть представление теней. Отчего я непроизвольно засмеялся. Услышав смех, мамаша перестала бить брата и повернулась в мою сторону, не обращая внимания на плачущего старшего сына.
Спустя только пару минут я успокоился несмотря на то, что в данном спектакле нет ничего смешного, мне действительно хотелось смеяться. Все дело в том, что несмотря на то, что я еще ничего не знаю о своей новой семье, мне было весело так, как никогда. Ведь за тридцать лет, что я прожил, я впервые увидел, что за меня кто-то заступился. За тридцать лет я впервые почувствовал, что я кому-то небезразличен, за тридцать лет со мной впервые пытались общаться столько людей.
Надеюсь, все это не сон, ибо не хотелось бы сейчас проснуться снова у себя в комнате, толстым никчемным калекой, который от малейшего случайного удара может сломаться, как хрусталь. Я не хочу возвращаться в комнату, где я постоянно один, и слышать голоса посторонних о том, что я какой-то урод.
Пусть я еще не знаю, что эта за семья, и что следует от них ждать, и родителей я не могу назвать Папа и Мама, но я уверен, что здесь мне будет куда лучше, чем в предыдущей моей жизни.
