Множество вспышек и сплошные разговоры о том, что Александр Давыдов пришел на вечер один в компании розы. И тот факт, что эта роза оказалась в моих руках будет сводить с ума меня, его и прессу.
Представляю эти грязные заголовки о том, что девочка из трущоб вновь возвращается к жизни.
Внезапно меня нахлынула волна отрицания происходящего.
Я вдруг поняла, что мне это все не нужно. Мне стала чужда, еще более чем раньше, эта жизнь на публике.
«Не хочу. Не хочу так жить. Не буду.»
Смотрю невидящим взглядом в центр толпы, от которой веет лоском и высокомерием… Все это фальшивые улыбки и грязный блеск.
Делаю шаг назад и тут же впечатываюсь в кого-то. Резко разворачиваюсь и заглядываю в самые родные глаза из всех присутствующих здесь людей.
- Матвей Яковлевич?
- А кого ты думала увидишь? Хотя не отвечай, я уже догадался. Мы с ними не так сильно похожи, он в мать пошел, - смеется и я будто бы проглатываю свою неуверенность.
Не знаю, что ему ответить. Правда. Просто не знаю. Поэтому делаю то, что остается в моих силах, чтобы не разреветься, я обнимаю его.
- Ну-ну, дочка. Не мог же я оставить тебя одну, - гладит меня по спине. – А Сашка, он скорее головы им всем оторвет, чем даст тебя в обиду.
- Я так рада, что вы тут. Вы и Саша, - шепчу, не отпуская его. – Я уже хотела убежать. Хотела вновь скрыться. Они же будут говорить, будут сплетничать…
- Ну так, давай дадим им, как можно больше поводов. Покажи им девочка. Скажи громко, что вот она ты. И ты не боишься их всех. Докажи им, что даже оступившись и упав в лужу, можно переодеться и идти дальше. Главное иметь багаж с собой. Но вот грязное и ненужное, все же лучше выкидывать, а не отправлять обратно в чемодан, Эмма.
- Матвей Яковлевич, вы слишком замечательный.
- А я таких комплиментов не получал еще, - вдруг доносится сбоку.
Отрываюсь от мужчины и вижу Сашу со стаканом сока. Протягивает его мне и улыбается.
- Значит еще не заслужил, юнга.
Вечер идет своим чередом. Сбор денег проходит в несколько этапов, чтобы люди не заскучали.
Кто-то выписывает чеки сразу, кто-то после. Некоторые приходят уже с конвертом.
Саша и его отец общаются с гостями. Женщины из фонда, как и я помогают в разных мелочах.
- Эмма, проверь пожалуйста по списку, как много людей не пришли. Алиса отошла, - просит меня Жанна Эдуардовна.
- Конечно.
Подхожу к стойке на входе в зал и начинаю листать внушительный список.
Можно было бы подумать, что и денег будет много, но есть такие богачи, что боятся больше десяти тысяч вынуть из кармана, в то время, как носовой платок у них стоит в три раза дороже.
Дохожу уже до второй страницы, как глаза цепляются за фамилию, от которой голова начинает кружиться.
Я чувствую, как виски сдавливает с такой силой, что пульс ощущается аж на лбу. Уши заложило, и мир вдруг заиграл, словно на зажеванной кассете.
Пелена не рассеивается, а после, смотря в пол и делая глубокие вдохи, возле стойки останавливаются блестящие черные ботинки. Я медленно поднимаю глаза сканируя черные, идеально выглаженные брюки, и такой же пиджак. Пропускаю все остальное и останавливаюсь лишь, посмотрев в глаза.
Противный, стальной взгляд. Холодный и гнилой одновременно.
Прожигает, вырывает нутро с мясом и прокручивает в мясорубке.
Воздух застревает в горле, и я не могу сделать ни вдох, ни выдох.
Он смотрит пристально, губы трогает насмешка, а вся его поза говорит о том, что он чувствует себя победителем.
