Вот только уж очень много в этих письмах боли и горя. А в детских письмах живёт звонкое, тонкое счастье и нежная вера в чудеса. Их так легко разрушить, заглушить. И если открыть письмо взрослого рядом с детским – счастье в нём поблекнет, как старая фотография, а вера станет зыбкой и неустойчивой. И волшебства в мире станет чуть-чуть меньше, чем было до этого. Представляете, что будет, если открыть взрослое письмо радом с тысячью детских? Говорят, в тридцатых годах прошлого века именно из-за этого исчезли русалки, на них просто не осталось магии.
Пока я осознавала весь ужас того, что сотворила и кляла себя последними словами, зайцы отрапортовали:
– Первый отряд – упаковка завершена!
– Второй отряд – упаковка завершена!
– Третий отряд – упаковка завершена!
– Двери закрыть! – отдал приказ их начальник, и тяжёлые створки дверей почтового офиса начали неумолимое движение друг к другу.
Только тут я поняла, что из снежинок осталась в комнате совсем одна и уже не успею вылететь ко всем, на улицу, на мороз, к сверкающей наряженной ёлочке и безопасности. От ужаса я зажмурилась и взлетела под самый потолок. Вот прямо сейчас жаркая волна человеческого горя пронзит меня насквозь, и я лишусь своего волшебства. Я снова стану обычной снежинкой, никогда больше мне не летать по холодильникам, не носить писем, не сидеть на огромной варежке Деда Мороза и не светиться от магии Нового года.
Дед Мороз отмер, Снегурочка, наконец, подбежала к нему и обняла дедушку за плечи. Конечно, она тоже испугалась, бедная, а всему виной я и только я…
– Ну вот, письма деток в безопасности, теперь-ка всё же прочитаю я это письмо. Внученька, ну что ты, всё хорошо, всё образуется… – поглаживая Снегурочку по голове, успокаивал её Дед Мороз.
Второе письмо! – мысль пронзила меня словно молния. – Второе письмо в руке Деда Мороза, оно же от ребёнка, от девочки двенадцати лет, которая верит в чудо, которая вместо сладкого сна писала письмо и бежала класть его в морозилку вместе с мамой, как раньше… Ещё секунда и её вера померкнет, и огни на ёлке больше никогда не засверкают как в детстве, она больше не будет ждать подарка и чуда, она станет взрослой! Нет, я не могу этого допустить!
– Стойте! – я кричала, что было мочи, я неслась вниз, почти не планируя, я падала как градина, только бы успеть, только бы Дедушка не развернул письмо! – Там письмо ребёнка, ребёнка, ребёнка!
И промахнулась. Я так разогналась, что не смогла вовремя затормозить, и шлёпнулась прямо на пол. Мой правый лучик, отломившись, отлетел в сторону почти на полметра.
А Дед Мороз открыл взрослое письмо.
Этого я уже почти не заметила, я потеряла сознание, то ли от боли, то ли от страха.
* * *
Когда я открыла глаза, первое что увидела – это сияние. Чистое золотое сияние новогоднего волшебства заливало всю комнату. Светились глаза Деда Мороза, светилась заколка на косе Снегурочки, светились иголочки меха на оторочке их шапок и шуб. Даже зайцы из службы охраны праздника слегка отблёскивали кончиками ушей и фыркали от искорок волшебства, садящихся им на носы. Борода у Дедушки была белоснежной как никогда, щёки его раскраснелись, а ещё – он смеялся! Он смеялся так хорошо и звонко, так беззаботно и радостно, как ребёнок на празднике! От этого смеха, веселья и счастья меня просто подбросило в воздух. С удивлением, я обнаружила, что мой сломанный лучик вырос вновь, и даже стал ещё красивее и ровнее. Я летела и ничего не понимала. Ведь должно было случиться страшное, а тут…
