– Я хочу поговорить с врачом. Как я могу с ним поговорить? – во мне заклокотала злость. Надо быстрее, прямо здесь и прямо сейчас обсудить мое состояние. Может, меня неправильно лечат?
– Ну… он приходит во время обхода…
– Где я? – я имела в виду город, но соседки испуганно замолкли. – Ну, где я? Как это называется?
– Это больница… – тихо сказала старшая.
– Да это я понимаю! – по-моему, у них даже вырвался вздох облегчения. – Город какой? Не Москва?
– Нет, что вы. Это Волгоградская область.
Волгоградская область. Замечательно. Этого мне только и не хватало. Наверняка здесь никому ни до кого нет дела.
– Я хочу увидеть врача! – решимость придала мне сил, и даже руки сжались в кулаки, как будто диагноз и перспективы я сейчас буду из доктора выбивать силой.
– Лена-а-а! – крикнула кому-то старшая, и в двери появилась девушка в халате. – Лена, девушка очень просит доктора. Может, Михаил Андреевич сможет подойти? Ей важно.
Наверное, они там еще поперемигивались с этой Леной, потому что она несколько секунд стояла и смотрела на мою соседку, которая территориально находилась за моей спиной, и только после этого кивнула и снова прикрыла дверь.
– Что со мной, Михаил?..
– Михаил Андреевич, – подсказал доктор. Да, тот самый красивый дяденька, который иногда говорит странные вещи.
– Михаил Андреевич, здравствуйте, – мне показалось, что надо быть вежливой. От того, насколько я сейчас буду воспитана, возможно, зависит моя судьба. И он не станет злиться, придираться, говорить гадости.
– Вы попали в ДТП. Помните об этом?
Я энергично кивнула и тут же поморщилась от боли.
– Ушиб головного мозга средней степени, контузионные очаги лобных долей второго типа, субарахноидальное кровоизлияние. Ушиб мягких тканей головы.
Теперь понятно, почему так сильно болела голова. Интересно, это субхна… субнах… короче, это излияние несерьезно?
– Автотравма серьезная. Вы получили тупую травму грудной клетки.
– У меня сломаны ребра? – догадалась я.
– Да, закрытые переломы шестого, седьмого, восьмого ребер с обеих сторон. Соответственно, ушиб обоих легких.
Мне показалось, что Михаил – как его там? – даже в историю болезни не особо заглядывал. Может, их там учат по памяти рассказывать? Чтобы можно было смотреть пациенту в глаза – вот как мне сейчас. Смотрит и не моргает. Удав. Точно. А я кролик, которого он съест после последнего слова. Михаил Андреевич моргнул, и меня отпустило. Итак, у меня сломаны ребра. Первый перелом в жизни! Теперь я хотя бы понимаю, что это такое. Моя лучшая подруга Танька сломала руку, когда мы пытались с ней с ветерком покататься на тарзанке. Если честно, покатались на славу. Полет, во время которого Танька сорвалась и сломала руку, был последним. Мы уже домой уходили, но я уговорила: «Давай еще разочек». Вот этот разочек стоил Танюшке двух месяцев больничного и дал возможность научиться кушать и делать домашку левой рукой. Я чувствовала себя очень виноватой, но Танюшка мне потом даже спасибо сказала. Где-то через полгода. Теперь, когда я делаю вдох и стараюсь при этом не торопиться, я понимаю подругу.
– Долго мне еще здесь лежать?
– Думаю, через пару недель смогу отпустить вас домой.
Ура! Четырнадцать дней – это не месяц. Отдохну, познакомлюсь с девчонками в палате, может, даже стихи попишу – наконец время найдется.
А красавчик все не уходил. Господи, чуть не забыла!
– А с ногами у меня что?
