– Да не я так говорил, это Рахальский, профессор, он же школу Бухарина еще в двадцать девятом посещал, хорошо его знает. Вот и посетовал, пожалел, но не так, чтобы уж осуждать решение Политбюро. Это Вы уж слишком.
– Разве, а вот Вы сами-то, что о линии партии по вопросу о деревне говорили?
– Я вообще сказал, что в этом вопросе полностью согласен с генеральной линией. Это Волошин и Семендяев теоретики, устроили дискуссию, не то, что против, просто чисто теоретически рассуждали. Они же с Казани, их Разумов, первый секретарь обкома в Иркутск кооптировал. Так у них там, в Татарии, свой особый взгляд был на крестьянский вопрос. А я в их дебрях, если честно, ни черта не понимаю.
– Замечательно, а что скажете на это, – и Синцов показал полковнику лист бумаги со сценарием захвата власти в одной империалистической стране.
– Так это Нина пьесу для театра писала, ну и попросила нас поучаствовать, чтобы всё правдоподобно было. Вот мы и написали, типа конкурса такого, как свергнуть тирана и установить диктатуру пролетариата. Это же просто творчество наше.
– И, ещё вопрос, Вы ведь лично знакомы с врагом народа Троцким?
– Ну, Вы вспомнили, это когда было-то, ещё в гражданскую, он тогда не был никаким врагом, а наоборот возглавлял всю рабоче-крестьянскую армию. Да и после гражданской, мы с ним ни разу не встречались.
– Ну что ж, тогда прочитайте и подпишите, вот Ваши показания.
Полковник прочитал, составленный помощником Синцова протокол, и поставил свою подпись.
– Переходим к факту номер три, – сообщил Матвей Фадеевич и зачитал медленно, но со вкусом два письма Нины Поповой в НКВД.
– Что скажете теперь? – Синцов посмотрел на, враз потерявшего весь свой настрой, полковника.
Сергей Платонович только пожимал плечами, что-то шептал себе под нос и качал головой.
Лейтенант госбезопасности выждал ещё минут десять, после чего хлопнул по столу, выводя полковника из ступора.
– Вы полностью изобличены и обвиняетесь в убийстве Повой Нины. Вы признаёте свою вину? – официально, с каким-то особым пафосом продекламировал Синцов.
Полковник Миронов только мычал и мотал головой.
– Вы, полностью изобличены, и обвиняетесь в создании объединённой правотроцкистской шпионской, террористической организации, ставившей целью организацию государственного переворота в стране, убийство товарища Сталина и членов Политбюро, реставрацию капитализма, продажу территории СССР японо-фашистским агрессорам. Вы признаёте себя виновным?
Ответа так же не поступило.
– Что ж не хотите по-хорошему, значит, найдём другие слова убеждения. Идите, подумайте, взвесьте всё. Дня Вам будет вполне достаточно, а ночью продолжим, но уже не со мной, вот с сержантом пообщаетесь. Я ему все необходимые протоколы оставлю. Если захотите во всём сознаться, милости прошу.
***
Туман поглотил следственный кабинет, а когда рассеялся…
***
Место действия и присутствующие персонажи были те же, за исключением сержанта ГБ, помощника моего героя. С предыдущего допроса минуло два дня.
Матвей Фадеевич встретил полковника Миронова, как старого доброго знакомого. На столе стоял дымящийся крепкий чай, лежали завёрнутые в газету медовые пряники.
– Сергей Платонович, добрый день! Как же давно мы не виделись, я уже скучать начал.
Миронов молчал, опасливо поглядывая на лейтенанта госбезопасности, и лишь слегка кивнул в ответ.
– Ну, проходите, проходите, что ж Вы, как не родной. Мне тут докладывают, что ведёте себя некультурно, материтесь на сотрудников, даже сопротивление оказать пытались, вину свою признавать не желаете. Это правда?
