Не глядя на собравшихся, девочка протиснулась к стеклу. При каждом визите к Основанию она с непроходящим любопытством рассматривала оболочку, надеясь, что застанет пробуждение. Неспешно шагая вдоль барьера и порою обращая взгляд на снимки, сопровождающие лекцию, она прислушивалась к голосу.
Лектор уделил внимание не только монолиту, но и острой пыли. Повествуя об опасности чёрного тумана, он надеялся, что девочка, сосредоточенно считающая линии на опыте, всё же слушает его.
Лекция завершилась обсуждением. В обрывках диалогов девочка разобрала вопрос о происхождении первого кольца и, прослушав половину длинного ответа, всё же уловила – в прошлом полагали, что чёрная глыба – часть планеты. Но эксперимент с осколком показал, что, вероятно, монолит когда-то также взял начало в одном из множества миров или же ведёт свой путь от истоков времени.
– И мы лишь одно из звеньев в его межзвёздном странствии, – завершил литолог.
После лекции в Каменном холме остались только одиночные фигуры, не спеша гуляющие между стеллажей. Невзирая на неповторимость форм, чёрные крупицы своим бессчётным множеством всё же создавали видимость однообразия и быстро утомляли. Но девочка присматривалась к датам. С осколками, которым не исполнилось и века, соседствовали камни, просуществовавшие не одну эпоху. И это навевало размышления о мимолётности всех жизней, затерявшихся в эре монолита. Задумавшись, девочка не сразу обратила внимание на голос, прозвучавший за спиной.
– Тебе понравилось? – пытался узнать лектор.
– Да. Но я многое прослушала, – честно ответила она и тут же отыскала оправдание. – Думала о времени.
Оценив ответ одобрительной улыбкой, литолог всё же задал и другой вопрос:
– Опять без маски?
Девочка схватилась за рюкзак, висящий на одном плече, и продемонстрировала лежащую в нём маску. Но внимательный учитель сразу усмотрел неладное.
– На ней нет фильтра, – вздохнул он, хмурясь в попытке показаться строгим, что вышло не слишком хорошо.
Снова заглянув в рюкзак, девочка отыскала предмет спора и приделала на место.
– Вот, – невозмутимо ответила она.
– Похоже, по дороге к острову маска так и пролежала в рюкзаке? – качая головой, предположил литолог.
Выражение лица юной собеседницы дало понять, что она не намерена оправдываться.
– Что об этом думают твои родители? – не сдавался лектор, наблюдая, как она неспешно отступает к Основанию.
Что-то вдруг неуловимо изменилось в спокойном взоре девочки, и, остановившись перед ограждением, она произнесла:
– Они попали в пылевую бурю, когда я была маленькой.
Не дожидаясь нового вопроса, она сбивчиво поведала:
– Они работали в порту и могли ходить в походы далеко от края, – вновь взглянув на собеседника, девочка сделалась ещё серьёзнее. – Во время бури маски не спасли, старые фильтры быстро засорились. А шарфов у них не оказалось.
Она тяжело вздохнула и, застегнув рюкзак, завершила свою печальную историю:
– Они заболели. Я плохо помню папу, а мама болеет до сих пор. Ей тяжело дышать. Поэтому мы переехали под купол.
Неожиданный рассказ заставил придержать нравоучения, и литолог продолжил осторожнее:
– Мне жаль. Ты думаешь, маска бесполезна? Но в долине нет подобных бурь, и фильтры сохраняются намного дольше. Их защита надёжней твоего шарфа, – пытался убедить он.
– Возможно, но она мешает. Я редко надеваю маску. Шарф удобней, – объяснила девочка.
Литолог понял, что переучить ребёнка будет нелегко, но продолжал искать пути.
