– Вали, если жизнь дорога, – с беззубой улыбкой сказал бомж, протянув перед собой пистолет.
«Вот это попандос», – констатировал Антон, глядя на вытянутый в трясущихся руках старенький, потёртый девятимиллиметровый пистолет дедушки Макарова. И тут Антону в голову пришла одна хитрость.
– Менты, – прошептал он и, отведя глаза от глаз бомжа, кивнул куда-то ему за спину.
– А-а-а, ненавижу… – захрипел бомж своим зловонным дыханием, которое Антон чувствовал, даже стоя в пяти метрах от него.
Бомж увёл пистолет в сторону, как и свой взгляд от Антона, что было для него роковой ошибкой, так как Антон в свои двадцать семь лет освоил, закрепил и неустанно в себе тренирует три вещи: способность бухать и не блевать, трахаться и драться. Причём всё равно, в какой последовательности. Он делал всё и всегда одинаково хорошо.
Антону понадобились доли секунды, чтобы оказаться достаточно близко к бомжу и что есть силы правой ногой въехать ему в пах.
Грязного, немытого бедолагу аж оторвало от земли на полметра, настолько был удар сильным. А едва его ноги коснулись земли, Антон наградил его ещё одним, прямо в грудь. Мужчина, испуская тонкие струйки крови изо рта, упал на лопатки, испуская хриплый стон.
– Хер тебе, а не бухлишко, – возбуждённо сказал Антон, подойдя к лежащему на спине беспомощному человеку и со всех сил три раза ударил ногой ему по голове. Он был мёртв уже после первого.
Адреналин и эмоции захлёстывали тело Антона сполна. Он чувствовал себя прекрасно. Ему часто случалось избивать кого-либо, но он никогда не переходил черту. И нередко случалось так, что, когда тому, с кем он не поделил легкодоступную пьяную даму в баре или в том же баре место у окна, он вышибал дух, а потом и сам помогал ему встать, приносил пивка да и нередко сам вызывал и оплачивал такси. Но теперь всё было по-другому. Валерий Анатольевич прав, люди все слетят с катушек. Только кто-то быстрее, а кому-то просто понадобится больше времени понять то, что старые законы уже не работают. Если они до этого времени, конечно, доживут.
Святой город
Время было уже послеобеденное, а Антон, несмотря на то что в его руках была корзина со всем необходимым, был голоден и по-прежнему мучился от жажды. Сесть передохнуть мысли его посещали, вот только перекусить могли и им.
Люди останавливались, сверлили его своими голодными глазами, хоть он и накинул свою ветровку на корзину. Но кого он обманывал? Каждый видел и понимал, что у него там в руках.
– Милок, дай хоть хлебушка. Я и росинки со вчерашнего утра во рту не держала, – выпрыгнув из автобусной остановки, жалобно застонала старушка в коричневом плаще и окутанной зелёным платком головой.
Антону пришлось резко отпрыгнуть вправо, а содержимое его корзины предательски брякнуло на всю улицу.
– Опачки, а чё тут у нас? Здорово, братан, ты куда такой идёшь, а?
«Ну всё…» – выругался про себя Антон, глядя, как трое парней его возраста в спортивной одежде и кожаных куртках стали перебегать улицу.
– Милок, да благословит тебя Господь. В субботу служба будет, я помолюсь за тебя. Ты же не бедный, у тебя есть еда, а я…
Антон со звоном бутылок подкинул корзину и в воздухе перехватил её под мышку, а правой рукой, вытянув пистолет из-за пояса, долго не мешкая двинул им старухе в висок. Та упала, как и стояла.
– А ну-ка, слились отсюда, утырки! – крепким, уверенным тоном без капли страха выкрикнул Антон, тыча стволом сразу в троих парней.
