– Тут такое дело. Ты же пытался приглядывать за Свейном Финне.
– И?..
Трульс рассказал о посетительнице, которая приходила к нему сегодня.
– Так. У тебя есть имя и номер телефона этой женщины?
– Ее зовут Дагни как-то-там. Йенсен, что ли? Можешь проверить, записали ли в дежурной части еще какие-то данные, но я сомневаюсь. Она ведь больше к ним не вернулась.
– Почему?
– Я думаю, бедняга боится, как бы Финне не узнал, что она была здесь.
– Ясно. Но я не могу сам позвонить в дежурную часть, поскольку временно отстранен от работы. Сделаешь это за меня?
– Я, вообще-то, уже домой собирался.
Трульс некоторое время слушал молчание собеседника. И Лемми, поющего «Killed By Death». А потом сдался:
– Хорошо.
– И еще одно. Мой пропуск тоже пока недействителен, так что я не могу пройти через турникет. Можешь достать из нижнего ящика моего стола мой служебный пистолет и принести его мне? Давай встретимся возле «Олимпии» минут через двадцать?
– Пистолет? А для чего он тебе?
– Защищаться от зла этого мира.
– Твой ящик заперт.
– Но ты же сделал дубликат ключа.
– Чего? Почему ты так думаешь?
– Я видел, что ты передвигал там мои вещи. А один раз даже хранил там гашиш, конфискованный отделом по борьбе с наркотиками, судя по пакетику, в котором он лежал. Чтобы его не нашли в твоем столе, если вдруг начнут искать.
Трульс не отвечал.
– Ну?
– Через четверть часа, – хрюкнул он. – И не опаздывай. Я не собираюсь по твоей милости торчать на морозе.
Кайя Сульнес стояла, сложив на груди руки, и смотрела в окно гостиной. Она мерзла. Ей всегда было холодно. В Кабуле, где температура скакала от минус пяти до плюс тридцати с лишним, она могла окоченеть посреди ночи как в июле, так и в декабре, и тогда не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда солнце пустыни вновь растопит ее. У брата были те же проблемы, и однажды она даже спросила его: может, у них такая врожденная особенность, они, подобно рептилиям, не способны регулировать температуру своего тела и зависят от внешнего тепла? И Кайя, кстати, долгое время думала, что так и есть, что она не обладает контролем, беззащитна перед окружающим миром, перед другими.
Кайя вглядывалась в темноту. Взгляд ее скользил по забору, окружающему сад.
Может, он стоит где-то там?
Неизвестно. Чернота была непроницаемой, а человек вроде него в любом случае умеет прекрасно маскироваться.
Кайя дрожала, но не от страха. Сейчас она знала, что не зависит от окружающего мира. И ей не нужны другие. Она сама может вершить свою судьбу.
Она вспомнила резкий голос той женщины: «Нет, он у Александры».
Вот именно, вершить свою судьбу. И судьбы других тоже.
Дагни Йенсен резко остановилась. Она прошла свой постоянный воскресный маршрут вдоль реки Акерсельва, покормила уток, поулыбалась семьям с маленькими детьми и хозяевам собак, поискала первые подснежники. Она делала все, чтобы только не думать, потому что накануне размышляла всю ночь и сейчас хотела лишь одного: забыть.
Но он не позволял. Дагни уставилась на человека, стоявшего у двери в ее подъезд. Он притопывал, как будто замерз. Как будто долго ждал. Она уже собиралась развернуться и уйти, но вдруг сообразила, что это не он. Этот человек был выше ростом, чем Финне.
Дагни подошла ближе.
И волосы у него не длинные, они светлые и топорщатся. Она подошла еще ближе.
– Дагни Йенсен? – спросил мужчина.
– Да?
– Инспектор Харри Холе, полиция Осло.
